* * *
Забытых листьев снег кружится под ногами.
Я заболел бедой, и обращаюсь к вам
–
Прекрасной незнакомке с раскосыми глазами.
Припев:
И вы со мной танцуете,
И вы меня целуете,
И вы меня ревнуете
Ко всем на свете.
И этот вальс,
Мой нежный вальс
Окутывает шалью нас.
И кажется, что мы сейчас
Одни на целом свете.
Я в тихом вальсе вас всю жизнь кружить готов.
Забытых звуков скрипки не вспомнить, к сожаленью.
Твои шаги ко мне. Я встану на колени.
Я вас совсем не знал, и в том моя беда.
О, сколько женщин в вас вселилось в самом деле!
За то – прошу простить. Вы – нежная игра,
Которая звучит, как трели от капели.
* * *
Дождь. Дождь. Вальс под дождём.
Этот вальс пригласил я тебя станцевать.
Ты не бойся дождя, он нам будет играть.
Он нам будет играть на опавшей листве,
На асфальте, домах, на пожухлой траве.
Только нам в этот час, для тебя, для меня.
И услышим его только ты, только я.
Вальс. Вальс. Вальс средь листвы.
В этом парке осеннем дождь всё промочил.
Налетел, нашумел, вальсом нас обручил.
Научил заодно этот вальс танцевать.
Научил нас аккорды дождя понимать.
И под музыку капель дирижера -дождя
Мы танцуем вдвоём – только ты, только я.
Этот вальс нескончаем, и вальс без конца.
Приглашаю тебя, ты не бойся дождя.
* * *
Зашёл однажды я в лесок,
Он был ни низок, ни высок,
И дуб там был.
Он рос среди осин велик,
И чтобы скрыть дубовый лик,
Себя он липой окружил.
И понял я не вдруг тогда,
Что есть начальник у меня
Как этот дуб.
И пишет он любой отчёт –
Бумага липою цветёт
Всегда, вокруг.
Где ж вы, други мои, лесорубы, пилы?
Помогите срубить этот дуб ненужный.
Это роще без дуба ведь лучше было!
Только взяться дружно!
Вот по стене ползёт паук,
Плетёт он сети в восемь рук,
В нём польза есть:
Ведь тот паук, он ловит мух,
И этим всем нам лучший друг –
Хвала и честь.
Вот так и дуб: его б срубить!
Но где же будут свиньи рыть
И жрать плоды?
И липу можно просто сжечь,
Но мёд и цвет с неё сберечь
Захочешь ты.
Вот дилемма, друзья! Вот такие мысли
Мне навеяла роща. Куда деться – не знаю!
Как нам сделать так, чтобы лес был чистым?
Спасите меня, погибаю!
Дубовый ствол я обнимал,
А надо мною хохотал
Тот бог лесной!
И целовал я корни лип
И понял, что совсем погиб
От думы той!
Начальник стал мне лучший друг,
Напоминая крепкий дуб,
А я – побег.
И с мёдом чай я в ужин пью
И липу нежную хвалю
На целый свет!
Не ругай, не кори ты, случайный прохожий!
Все под дубом этим свои кости греем.
Не спеши, оглянись, все мы чем-то похожи.
Дуб и липа вокруг зеленеют.
* * *
И нет в том беды.
Вот и стали взрослыми, много с детских пор
Утекло воды.
Но вот только игры никак не оставили
Мы до сих пор.
Играем, играем… Играем друг другом,
И весь разговор.
В разлуки и встречи, Обиды и дружбы,
Играем в любовь.
Забыв, что по 10 нам было, нам было
Давным уж давно.
И нет окончания этому детству
И в этом беда.
Игра не на сцене, игра не в театре,
А в жизни, да, да…
А жизнь – как театр, сегодня – влюблен ты,
А завтра – дурак.
И ты в своей роли – то тот или этот,
То нищ, то богат.
Живёшь – и вдруг видишь, что каждый играет
Какую-то роль…
И так ежедневно: с утра и до ночи
То шут, то король.
А мне хотелось бы
Так бы жизнь свою прожить,
А мне хотелось бы
Жизнь по-своему сложить.
И не тем, и не другим,
Быть самим собой.
Только вот почему
Я не свою играю роль?
* * *
Увижусь вновь с вами я.
Зайду в наш маленький двор
И вспомню старый уговор:
Не забывать никого,
Не предавать никого,
А коль уедем далеко –
То всем писать, хоть нелегко!
Припев:
Адреса и даты дней рождений друзей,
Годовщины свадеб и рождений детей -
Будет всё причиной хоть черкнуть пару строк.
И глядишь заглянет кто-нибудь хоть на часок!
Мы будем помнить друзей,
Ведь с другом жить веселей.
А коли народим детей –
Дадим им имена друзей.
И пусть гореть нам в аду!
Иль загорать где в раю,
С собой конвертов наберём
И письма всем друзьям пошлём.
Май 1984 года
* * *
Подойди ты к нам, прохожий,
Спой сегодня с нами вместе.
Если песни интересны-
Оставайся у костра.
Может быть, мотив расхожий,
Может быть слова хромают.
Но костёр нас согревает
Этой песней до утра.
Не стесняйся, все свои мы!
Под одним живём мы небом.
Пусть ты раньше с нами не был-
Оставайся у костра.
Пусть не все здесь современны,
Пусть одет ты не по моде.
Мы споём, как ветер бродит
По тропинкам до утра.
Ты подпой, пусть слов не знаешь,
Как атланты держат небо
И про город, где ты не был,
И про песню у костра.
Дров в костёр подбрось, товарищ!
Пусть костёр не догорает!
Пусть он снова согревает
Этой песней до утра!
Припев:
По одной земле шагаем,
Под одним живём мы небом.
Пусть ты раньше с нами не был!
Оставайся у костра!
* * *
В этом мире так тревожно,
Суета гнетёт и
мучит.
Всё спешим и невозможно
Оглянуться.
И нельзя вернуть, что было.
Слишком многих позабыл я.
И не знаешь тех, с кем лучше
Разминуться.
Я спешил, как ты, наверно.
И терял, и сам терялся.
И пугался суеверно
Чёрных кошек.
Вроде путь недлинный пройден.
Оглянулся – только «вроде».
Оглянулся – испугался –
Много крошек.
25 – наверно мало.
Мало прожил, мало сделал.
Жизнь немного поломала
Мои кости.
Всё чего-то не хватало.
Это «что-то» убегало.
Я ж, наверно, мало бегал.
Надо бросить.
Если брошу – с чем останусь?
Пусть тревожит, пусть ломает,
Даже если много крошек –
Не обидно.
Проживу, быть может, меньше.
И, быть может, не замечу.
Будет видно.
* * *
Посвящается Л.
Здравствуй, Маугли, глупый Маугли…
Как дела твои? Не соскучился?
В темноте глаза – как ночи угли.
Ничего у нас не получится.
Я к тебе пришла, что ж ты сам не свой?
Иль придумал то, чего не было?
Для меня ты, брат, человек чужой,
Да и разное светит небо нам.
Я люблю гулять, где свободнее.
Поиграть люблю, коль играется.
Красота моя тем холоднее,
Если кто-то к ней прикасается.
Я обжечь могу, коль захочется.
Приласкать могу, но не более.
Всё вокруг меня вихрем носится.
Весела всегда в этой доле я.
Но никто из вас, тех, кто рядом был,
Не спросил меня, хорошо ли мне.
Тот кто знал – забыл. Кто –то - не
любил,
Иль не долюбил по своей вине.
Так что Маугли, глупый Маугли,
Приласкай меня на прощание.
Позабудь мои ты глаза-угли.
До свидания, до свидания.
* * *
Распушите ваши баки,
Покидайте кивера!
Сабли выньте не для драки-
Для хорошего вина!
Эй, цыганки, потанцуйте!
Песни пойте до утра!
Крепче, крепче нас целуйте –
Завтра в бой идти пора!
Кто там выживет – не знаю,
Чья-то буйна голова
Вниз покатится младая
Под копытами коня.
Если мы сегодня правы-
Что там завтра – ерунда.
Будьте, женщины, лукавы-
Завтра в бой идти пора!
Чьи-то кони под картечью
Станут всадников давить,
Чьи-то головы и плечи
Будут влёт свинец ловить.
А пока танцуйте, пейте,
Песни пойте до утра!
Эй, скорей бокал налейте –
Завтра в бой идти пора!
За Отечество, за Веру,
За берёзу под окном,
Мы, лихие офицеры,
Все поляжем под огнём.
Вы, потом о нас не вспомнив,
Вновь гуляйте до утра!
Слёз не лейте, бокал наполнив,
Завтра в бой идти пора!
Вот такие дела,
Как ни кинет судьба -
вечно выплывем.
И какая беда –
мы не прячем глаза,
Были битыми.
И не деться никак,
вдруг какой-то чудак
Возьмёт, рассердится.
И не лезем наверх
И не катимся вниз
Середина здесь.
Дом мой крепость моя,
Крепко держит семья
Нас за лацканы.
Не ругай, не кори,
Мы своей «се ля ви»
Не обласканы.
Быт немного заел,
Есть удаче предел.
Очень близко он.
Обернись, оцени,
То, что в жизни ценил,
То, что ты прошёл.
Был в ответе за тех,
Сам кого приручил,
Как сказал француз.
Был ли честен и смел
Иль предел - не хотел,
Сам чего боюсь.
Песни пишешь, стихи,
Чтобы что-то сказать
( Нам не терпится!)
Лучше всё ж не спешить
И серьёзно решить
Куда двинуться.
Тяжелей голова,
Понапрасну слова
Часто тратили.
И теряли одних,
Находили других
Дороже платины.
И дарили цветы,
Обращались на «ты»
Мы не к каждому.
И любили мы жизнь,
И умели мы жить
Все по-разному.
Мы все живем, спеша немного,
Все дальше стрелки переводим,
О нас грустивших не находим
И судим о друзьях так строго.
И слишком часто, часто не прощаем,
К одним приходим, от других уходим,
И часто счастье обещаем,
А ходим около него, все ходим.
И руки тянутся с мольбою,
Но их опять не замечаем,
И снова счастье обещаем
Не там, не той, не нам с тобою.
И разорвать свой круг не властны,
И вновь живем, как белки, бегом.
А снова вдруг потянет снегом,
Мы не согласны и согласны.
И вновь часы спешат тревожно,
Размерный бег свой обгоняя.
Мы никого не обвиняем,
Мы раз живем, и то, как можем.
Мне б в жизни всего понемногу:
Дорогу – так значит дорогу.
И сына качать в колыбели.
И чтоб не упасть на колени.
Мне б солнце встречать утром рано.
Любовь чтоб пришла ураганом.
И сердце мое не остыло
До самого края могилы.
Друзей мне поменьше, но верных.
Ведь это не много, наверно,
Чтоб их не предать, не обидеть.
А трусость и ложь ненавидеть.
Не много хочу я, не много.
А если мне снова в дорогу,
Я сына качну в колыбели,
И пусть за порогом метели.
Мне бы жизнь, мне бы жизнь
До предела прожить,
Мне бы песню тебе,
Самой доброй, сложить.
Вот тогда, вот тогда
Я сумел бы сказать:
«Мне на смерть, мне на смерть
Наплевать, наплевать!»
А пока ничего не выходит.
Тем, кто рядом – одни огорченья.
Кто-то ищет меня – не находит,
Не хватает каких-то мгновений.
И веселость сменяется грустью,
Вместо ласки дарю я осколки...
Ну и пусть, ну и пусть, ну и пусть я!
Только ночи становятся долги.
Листьев носятся желтые письма,
Почтальон ко мне в дом не приходит.
Что ж вы, листья, ну что же вы, листья?
С вами то, что было, уходит.
Не вернуть, видно, мне очень много.
Сам сломал, что когда-то построил.
Не судите меня очень строго,
Суд мой все ваши сроки утроит.
Жизнь покажется очень короткой.
Не пройти бы мне мимо вершины.
Вот сейчас, вот за тем поворотом...
Только мимо, все мимо и мимо.
Что-то сердце заиграло мне опять.
Видно это осень алым на дворе
Значит, нужно выйти в поле погулять.
Где-то табор за рекою встретится,
Где-то там костры пылают в темноте,
Где-то там глаза цыганок месяцем,
Где-то там гитары стонут в тишине.
Поскорей я к тем гитарам подойду,
Погадать я там цыганок попрошу,
Самую красивую из них найду,
Пусть красивая обманет, ей прощу.
Припев:
Нагадает цыганка мне счастья
По
ладони моей иль по картам,
Эх,
цыганская девочка Настя,
Не
хочу быть деньгами богатым.
Дай
мне ветра да запах полыни,
Так,
чтоб сердце забилось тревожно,
Из
огня мне да снова в полымя,
Если
только такое возможно.
Эх,
цыганская девочка Настя,
Погадай
по моей по ладони,
Не
сули мне покоя и счастья,
Видишь
- снова оседланы кони.
Жарким взглядом кареглазым загляни
А глаза твои, цыганка, как огонь,
Обними меня покрепче, обними.
Все наври про дом, про счастье, про любовь.
Зарони мне в душу веру, зарони.
И от слов твоих заиграет в жилах кровь.
А глаза твои, цыганка, как огонь,
В губы крепко поцелую, не брани.
Эх, цыганская девочка Настя,
Погадай – заплачу, не обижу.
Видишь – это вот линия счастья,
Это жизни, а смерти не вижу.
Видно долго мне жить и удачно,
И счастливо, но вечно в дороге.
Не суровь свои брови так мрачно.
Мне плевать, что удачливей многих.
Все, что мне нагадаешь, я знаю
Все обман, не хочу, но поверю.
Я и сам-то не хуже гадаю,
Уж что-что, ну а это проверил.
Эх, цыганская девочка Настя,
Погадай по моей по ладони,
Не сули мне покоя и счастья,
Видишь – снова оседланы кони.
Что-то сердце заиграло мне опять...
Вот опять закружит непогода.
Задождит, заснежит на полгода.
Мы уйдём, но останемся в памяти.
Кто в стихах, в песнях кто, в чьей-то зависти.
Но зажжём мы свечу ожидания.
Мы придём, мы придём, до свидания!
Но вот только не знаем куда…
Вы не плачьте нам вслед никогда.
Вы зажгите свечу у окна,
Одиноко пусть теплит она.
Мы увидим огонь вдалеке,
Как маяк он на бурной реке.
Наша жизнь – не в спокойствии, нет.
Наша жизнь – это ранний рассвет.
Наша жизнь – это бурный прибой,
То от дома, то снова домой.
Холода, холода, холода…
Вы не плачьте нам вслед никогда.
Посидим, помолчим, всё, как водится.
Все дороги в одном месте сходятся.
Мы придём, мы придём, мы придём.
А о тех, кто не смог – что ж, взгрустнём.
Ведь у каждого есть свой причал.
Важно, чтобы там кто-то встречал.
Вот и пришла тенью в глаза.
Стало все вдруг как-то не так,
Друг надоел и любви на пятак.
Почему все не так, я никак не пойму?
Почему я от друга по кругу бегу?
Почему, почему пусто в доме моём?... –
Неудач полоса прокралась тихо в дом....
Может сесть закурить - да курить не хочу.
Вот опять комом в горле обида сидит,
Сам себе я твержу: «Потерпи, отболит!»
По своим же следам от себя я бегу,
Мне в последний вагон не успеть на ходу.
Почему, почему, хоть кричи, хоть ты плачь…
Полоса неудач, полоса неудач.....
Повстречаться с такой неудач полосой.
Только вот с каждым годом трудней и трудней,
Перейти полосу мне больней и больней.
И морщины у глаз, на виски - седина,
И мешки под глаза – вот мои ордена.
Жизнь пройдет как союз неудач и удач.
Будь поуже, прошу, полоса неудач.
Хочешь – не хочешь, а снова метели,
Хочешь – не хочешь, а что остается...
Чашка упала и что-то не бьется.
Скоро по 30, но не поумнели.
Вряд ли рассудит нас глупое время,
Глупому времени это не нужно.
И потому в этой комнате душно.
Бродят по комнате глупые тени.
Припев:
Это все сентябри, октябри, ноябри.
Дождливой погодой сама
Осень нас сводит с ума.
Снова глядишь на страницу с надеждой.
Лист поисписан уж наполовину.
Не перепишешь, и что скажешь сыну,
Если он спросит: «А как же, а где же?»
Вместо кукушки часы заводные,
Сколько осталось спроси их, попробуй,
И тихо кукуют всего только чтобы
Наши раскрылись мосты разводные
Припев:
Это все декабри, январи, феврали.
Тихо под снегом сама
Входит хозяйка зима.
Что-то приснилось, проснулся – не вспомнить.
Форточка хлопнула, ветром подуло.
Это январским морозом дохнуло,
Чтоб комнату ветром и стужей наполнить.
Хочешь – не хочешь, а снова метели.
Хочешь – не хочешь, а что остается.
Чашка упала и
снова не бьется.
Скоро по 30, но не поумнели.
Наверно, кончается, лето кончается.
И листья качаются, ветви качаются.
Ветер осенний клин журавлиный
Гонит на юг - и мне бы за клином!
Но не успеть, не собраться в дорогу.
Бросить всё к лешему, к дьяволу, к Богу!
Вот же приснятся подобные вещи!
Сон в понедельник! А может он вещий!?
Припев:
Только дышит за спиной осень,
Да соседский слышен вслед шёпот.
И пробилась в бороде проседь,
И грустится чаще мне что-то.
Тяжелее на подъём стал я.
Всё трудней писать стихи ночью.
И состарилась заметно мама,
Да и голос мой не стал громче.
Эх, года, куда же вы делись?
Эх, вы, ночи, где мои ночи…
Эх, а песни! Какие песни пелись!
Да куда же вы куда? А, впрочем…
Конечно, меняется, мир-то меняется.
Родятся и старятся, любят – теряются!
Лишь для друзей мы такие, как прежде –
Другие одежды, да те же надежды!
В реку любую не вступишь ты дважды,
Хоть тысячу раз бросайся отважно.
Словно Гераклы в своей же конюшне:
Припев:
Эх, расправить бы сейчас крылья!
Только дышит за спиной осень,
Да и крылья, какие к чёрту крылья
Вместо крыльев -
в бороде проседь,
Тяжелее на подъём стал я.
Килограмм на 25, это точно!
И состарилась, конечно, мама.
Да и стихи я не пишу, а сплю ночью!
Эх, года, куда же вы делись?
Эх, вы, ночи, где мои ночи…
Ну, а стукнет 50, 60 ( или 70) как метелью-
Вот тогда я запою, это точно!
Все на свете полет: и падение в бездну,
И движенье наверх, и рожденье, и смерть.
Все на свете полет: и привычка к отъезду,
Ожидание встречи и страх не успеть.
Все на свете полет, только разные крылья
У летящих людей – этих птиц и не птиц,
Вы не режьте мне крыл, потому что бессилье
Это тоже полет, но не вверх и не вниз.
Сам прервать свой полет никогда не сумею,
Человек – это птица, он должен летать.
Может все, что хочу, никогда не успею,
но я должен летать, но я должен летать!
Но я должен летать, потому что в полете,
Даже если я крылья себе обожгу,
Я живу, я живу, и потом на излете
Я не буду жалеть, что взлететь не могу.
Значит, был он тот миг, если режут мне крылья,
Значит, видно пора возвращаться назад
Кровоточат крыла, но я нет, не бессилен,
Чем спокойно летать, лучше крылья прижать...
Лучше крылья прижать, если вверх путь отрезан.
Я иначе не мог, как хотел я взлететь.
Все на свете полет: и падение в бездну,
Ожидание встреч и страх не успеть...
Анне Наумовой, актрисе Нижневартовского театра
1)Зал заполнился, зрители ждут, вот уже третий дан
звонок,
И на сцену пора, и готов за кулисой суфлёр.
Но суфлёр ни к чему, роль знакома давно, только боль в висок,
В сотый раз выходить, вот кивком ободряет партнёр.
Зал затих, и, забыв о себе, под софиты, шагнув на
свет,
В сотый раз предстоит ей на сцене опять умирать,
В сотый раз воскресать от любви, в сотый раз ей играть опять
Жизнь чужую, свою отдавая по капле в ответ.
ПРИПЕВ:
Провинциальная актриса
Провинциального театра,
В провинциальной постановке
Провинциальная игра.
Но не поймёт столичный зритель,
Что нет теплее обстановки,
Чем в этом маленьком театре
Принципиального добра.
2) Ей мечталось когда-то давно там, в Москве,
много лет назад,
Как подмостки столицы вот-вот упадут ей к ногам,
И ещё только миг, и ещё только роль, и ещё лишь
шаг....
Как убийственно сладок и лёгок был этот обман.
У актёрской судьбы – сто дорог, сто путей, сто
тревог, и вот
Театральный сезон открывает в таёжной дали,
И уже нет родней этих стен, этой сцены, а жизнь
идет,
И твой зритель в фойе покупает к финалу цветы.
3) Я случайно попал в этот зал, я о ней ничего не
знал,
Был нечаянным северный мой театральный дебют
Я влюбился в неё и жалел, что в фойе ей цветов не
взял,
А наутро уехал, меняя гостиниц приют.
И потом много раз под пластинку Пиаф или шум метро
Иногда этот северный город я вдруг вспоминал,
И актрисы глаза, их усталый азарт, и мне вдруг порой
Так
хотелось обратно вернуться в тот маленький зал.
1.Ну, здравствуй,
дружище,
Прошло
много лет,
Быть
может и тыща,
А может
и две.
Судьба
–кредиторша,
Готовя
сюрприз,
Нас
сделала горше
На
целую жизнь.
Нас сделала старше
На наши виски,
Но это всё наше..
Я прав, мужики....
Припев
И вот подводим мы итоги.
Дружище, здравствуй, как дела?
Мы всё такие же ей-богу,
Уж как бы жизнь не развела...
И
эта наша с вами осень
Уже,
истратив свой лимит,
Девчонкам
нашим косы косит
И
наши головы белит
На боли разлук,
На горе и даже,
Когда предал друг.
На
наши потери
Мы
стали добрей.
И,
кстати, взрослее
На
наших детей.
Мы стали чуть проще
На наши мечты,
Которые, в общем,
Не так уж просты.
Припев:
Но
вот опять воровка-осень,
Давно
истратив свой лимит,
Девчонкам
снова косы косит
И
наши головы белит.
Жаль, с новой встречею, наверно,
Нас с каждым разом будет меньше,
И осень стыло и манерно
Нас станет красть у наших женщин.
3.Молить – бесполезно
Владельца Вершин,
Поскольку мы грешны
На наших богинь.
Мы грешны, конечно,
Но будем
грешить
В согласьи с надеждой
Подольше прожить....
В согласьи с удачей,
Готовы едва,
Решаем задачи
Порою на два.
Припев:
И вот
подводим мы итоги.
Дружище, здравствуй, как дела?
Мы снова молоды как боги,
И снова вместе, как тогда.
И эта наша с вами осень
Уже,
истратив свой лимит,
Девчонкам
нашим косы косит
И
наши головы белит.
Жаль с новой встречею, наверно,
Нас с каждым разом будет меньше,
И осень стыло и манерно
Нас станет красть у наших женщин.
Но нам плевать на злюку
осень,
Мои родные человеки!
Мы у судьбы ещё попросим
Пожить ещё в текущем
веке....
30.09.2004,
Санкт-Птербург
Никогда вы не верьте погоде!
Никогда вы не верьте дождям!
Ведь погода – согласно природе,
И совсем не согласная нам.
Вдруг дожди накоротке
Закружат меня листвой.
Друг от друга мы с тобой
В непонятном далеке.
Гул турбин над головой
И паровозные гудки
Бесконечно мне близки,
Как шаги по мостовой.
Вот только каждый мой отъезд
Добавляет седины
От того, что сами мы
Ищем перемены мест.
Изучив на табло расписанье,
Теребя на посадке билет,
К стюардессе спешу на свиданье,
Только ей до меня дела нет.
И снова город подо мной!
И ожиданье новых встреч.
Мне бы только уберечь
Всё, что есть у нас с тобой.
Да, я, конечно, позвоню.
Ну, да, как только приземлюсь.
В этом я тебе клянусь!
… И себя потом кляну.
Потому-то мой отъезд
Добавляет седины
От того, что сами мы
Ищем перемены мест.
Кстати, всё же не верьте погоде!
И не верьте вы нам мужикам!
Даже если мы снова уходим –
Возвращаться приходится нам.
А возвращение домой –
Как за тенью мой побег.
Так, наверно, целый век
Буду встречи ждать с тобой.
Вот поднимаюсь налегке,
Сердцу в такт звучат шаги.
Только ради Бога ты
Не меняй код на замке.
Вот я себя к тебе несу.
Видишь, я – живой и твой.
Пусть небо – дом над головой,
Земля – убежищем внизу.
Никогда вы не верьте погоде…
И не верьте вы нам, мужикам…
1.Наступивший
вечер
Зажигает свечи,
Тушит свет в домах.
Мягкими
шагами
Он
подкрался к маме
И
уснул в ногах.
И желает молча
Всем спокойной ночи
Звёздный небосвод.
Словно
гном из книжки
Он
пришёл к мальчишке,
Песенку
поёт.
Припев
Спи, моя радость!
Пусть уходит усталость!
Ручкам ножкам досталось
За сегодняшний день
А
пока остаётся
Ждать,
когда подрастётся.
Завтра
снова придётся
Им трудиться весь день
2. Пусть тебе
приснится
Сказочная птица
И волшебный кот,
Чародей
из сказки,
Песня
Златовласки,
Смелый
Дон Кихот.
Всем пора на отдых,
И на небе звёзды
Встали в хоровод.
Мягкая
подушка
Мальчику
на ушко
Песенку
поёт.
3. Спят у зайки лапки,
И устав от папки
Тапки тоже спят.
И
уставший очень
Спит
дверной звоночек
Третий
час подряд.
Нос закрыв ладошкой,
Старенькая кошка
Дремлет на краю
Спит
и мой котёнок,
Маленький
ребёнок,
Баюшки-баю.
1) Всё готово на
взлёт, как знаком мне сюжет, дал команду пилот:
«Спинки кресел поднять, пристегнуть привязные
ремни...»
Мой сосед шебутной предлагает уже грамм по сто за
отлёт,
Я ж хочу подремать, подустав от его болтовни.
Припев:
Подо мною от края до края
Всё торопится жизнь нефтяная,
Вон, вращая колёсами глобус,
От Ромашки отходит автобус.
А вон пятнышки белого снега,
Что растает уже до обеда
Самотлорская ранняя осень,
Где зима подкрадётся – не спросит
2) Он опять говорит: «Позабудь о делах, забудь, старик!»,
Убеждая меня, нет причины грустить.
Мой случайный сосед, ты, конечно, не прав, ты не прав, шутник...
Это Север не хочет меня отпустить.
Припев:
Затянуло меня, затянуло,
Словно северным ветром продуло.
Здесь когда-то любовь свою встретил,
А уже школу кончили дети.
И гордятся совсем не за льготы
Настоящей мужицкой работой.
Да и льготы, какие там льготы,
Кроме этой тяжёлой работы?
3) Мой сосед спит давно, позабыв про коньяк, я
его не бужу,
И на запад летит самолёт, догоняя
рассвет.
Вдруг решенье приняв, стюардессу зову, я её
попрошу:
«Забронируй скорее обратный на Север билет!»
Припев:
Не расстаться мне с Севером вовсе,
Хоть приехал сюда вроде гостем.
Был я раньше красив и отчаян,
И был выбор совсем не случаен,
Самотлорские белые ночи,
Как ваш северный лик непорочен
И
дождливо-короткое лето,
И соседей гульба до рассвета
Не забыть, это точно я знаю
До свиданья, тайга, до свиданья!
Вон, смотри, на Оби пароходик,
1) Над Салымом зима, воздух пахнет метелью,
И
всё, что мы хотели друг другу сказать
Нам пропела она, мы ж – опять не успели!
Нам
придётся опять до весны обождать
А
пока что метёт, а пока что морозно,
А
пока что опять над Салымом зима.
2) Ничего, что вокруг всё тайга да болота.
Ничего
что метель и опять холода.
Вон идёт на посадку пилот вертолёта
Он
глядит на тайгу и на нас свысока.....
Потому
что ему чуть побольше известно,
И
по метеосводке здесь должна быть зима.
3) Здесь должна быть зима, и в вахтовом посёлке
За
рекою со странным названием Лев
Я грущу о тебе отвлечённо, поскольку
Мне
лететь до тебя , 5 часов одолев....
Потому
что вчера ты мне снова приснилась,
Потому
что мне ждать две недели ещё.
4) Я,
конечно, вернусь, долечу из Салыма,
И тебе расскажу, как
прекрасна зима.
А над Питером -
дождь, а над Питером – сыро.
А
из Питера осень ещё не ушла.
Потому
что ноябрь, потому что так нужно,
Потому
что ещё до зимы далеко.
5) Над
Салымом зима, воздух пахнет метелью,
И
всё, что мы хотели друг другу сказать
Нам пропела она, мы ж – опять не успели!
Нам
придётся опять до весны обождать
А
пока что метёт, а пока что морозно,
А
пока что опять над Салымом зима.
Салым, вахтовый посёлок
СПД, 8 ноября 2004 г.
Нижневартовск, апрель, минус 20 –
опять зима.
А в Москве на Арбате уже зацвели
тополя.
Может, нет там совсем тополей – не помню я.
Ну, а здесь минус 20, и, значит, опять зима.
Нижневартовск, апрель, минус 20 и сыпет снег.
Москвичам не понять – разве может такое быть?
Только я не москвич, не москвич, ну, конечно же
нет!
Я здесь гость и приехал к друзьям на чуть – чуть погостить.
Чтоб увидеть опять этот город и снежную Обь,
Этих странных людей – тех, что любят свои Севера,
Про которых забыли порою Москва и Господь,
И к которым порой даже летом приходит зима.
А девчонкам на мини в году
– совсем мало дней.
Только выйдет тепло-
глянь, опять его нет.
То ли снег, то ли дождь, то ль опять снеговей.
Вартовск – город, где
утром зима, а лето – в обед.
По утрам все дороги катком - невозможно пройти.
И машины тихонько ползут через пробки в обед.
Вот машин – как в Москве, тут, пожалуй, отличия нет,
Но всегда подвезут и дорогу дадут перейти.
Край нефтяников, вышек,
тайги и топких болот.
Посредине великой сибирской тайги.
Чёрным золотом вроде полны закрома, только вот
Знаешь, здесь не Кувейт, хоть и есть здесь свои
короли.
Завтра мой самолёт в семь утра полетит с северов.
Дети встретят меня и, наверно, обнимет жена.
Только снова и снова вернуться я в Вартовск готов.
Хоть и снег на дворе – только с
вами мне хватит тепла.
Нижневартовск, апрель, минус 20 – опять зима.
А в Москве на Арбате уже зацвели тополя.
Может, нет там совсем тополей – не помню я.
Ну, а здесь минус 20, и, значит, опять зима.
Я так давно мечтал попасть с тобой в Париж,
Что, оказавшись там, уже не верил вовсе.
А что Париж? Париж – всегда Париж!
…Но первой встречной парижанкой оказалась осень…
1) Осень кружится
над Монмартром,
Купол
церкви окрасив ярко,
Сад
Родена закроет до марта
И уйдёт
Триумфальной аркой.
Не смотря на твои
запреты,
И прогнозы из Интернета,
Непослушной рукой поэта
Забросает листвой
планету…
Припев
И устав от дождливых игр,
Словно нашей мольбы не услышит,
Осень жёлтая сделает выбор,
Будет он не в пользу Парижа.
2) На бульварах затихнут птицы,
И с
Гренель пропадут клошары.
Вот
слеза покатилась с ресницы
На
твоей половине шара
На твоей половине неба
И часовнею Сен-Шапель
Осень, будто устав от бега,
Раскидает дождей пастель.
Припев
Это осень, устав от игр,
Снова нашей мольбы не слышит.
Осень жёлтая сделала выбор.
Он опять не в пользу Парижа….
3) Сен-Мишель, освещённый огнями,
Нам сыграет последний аккорд.
Это осень прощается с нами
Здесь
на площади Ля Конкорд.
Словно казнь совершает
снова
Над Марией Антуанеттой!
Я вернусь, я даю тебе слово,
Не смотря на плохую примету…
Припев
Подустав от дождливых игр,
Словно нашей мольбы не слыша,
Осень жёлтая сделала выбор,
И опять не в пользу Парижа.
Салым, 3-5 января 2005
А в Твери опять зима, да.
Наступили к декабрю холода.
Что-то ловят там себе из реки.
Весь в делах сумасшедший народ
Отмечает весь январь Новый год.
И ещё бы отмечал – да беда:
В марте кончатся зимы холода.
А в Твери опять зима, да.
Только слякотно порой иногда.
Между Питером погода и Москвой.
Вот и слякотно порой.
По прогнозам – всю неделю метель.
Вышел, глянул – как в апреле капель.
Не удастся, как ты ни крути
«Аки по суху» пройти.
А в Твери опять зима, да.
В тонком инее висят провода.
И маршрутки по своим по делам
Всё спешат куда-то там.
И в Мигалово военный народ
Отмечает с декабря Новый год.
Эх, салютов не видать, жаль.
Скоро кончится февраль.
А в Твери опять зима, да.
Подзавьюжило в «Южном» дома,
Засугробило крыши совсем –
На субботник надо всем.
И на всех тридцати трёх мостах
Женихи несут невест на руках.
Что, не веришь, что так много мостов?
Да просто мало женихов!
И на «Соминке» весёлый народ
Отмечает на Тверце Новый год.
Вроде хочется и быть веселей –
Да только стал на год старей.
Я хочу подарить тебе море,
Пусть оно будет самым глубоким.
Я хочу подарить тебе зори
И закат над прибоем далеким.
Облака, что плывут в синем небе,
Изменяя свои очертанья.
Материнские руки на хлебе,
И короткие эти свиданья.
Я хочу подарить тебе грозы,
Ландыш в капле росы утром ранним.
Ивы нежные, наши березы.
Крики чаек вдали в океане.
Ты не бойся, что нищим я
стану,
Раздарив все свое и чужое.
Хочешь сердце – я сердце достану,
Лишь бы ты была рядом со мною.
Надоело мне быть Пьеро,
Пойду лицо в гримерной смою.
Сотру с себя простой водою
Надоевшего мне Пьеро.
И благородный Артемон
Не будет больше лаять в спину.
Забуду девочку Мальвину,
Как будто это просто сон.
В чернила обмакну перо,
Анкету заново заполню,
Где никому не будет больно,
Где нет Мальвины и Пьеро.
Где ноль в графе «Что позади»,
И два ноля, где «Ожиданья».
И ноль в графе, где «Расставанья».
И многоточье - «Впереди».
Ты говоришь, я не Пьеро.
Прости, ты тоже не Мальвина.
И надоело быть Пьеро.
А ты постой, постой,
Сними для верности рюкзак.
Я просто так, я просто так,
Я просто сам дурак большой.
А ты постой, не уходи.
Давай-ка разожжем костер,
Продолжим старый разговор.
Ты хоть немного подожди.
Затянет снегом перевал,
Потянут здесь внизу дожди,
Ты хоть немного подожди,
Я про нее не все сказал.
Припев: Трещат от
сырости дрова,
Тихонько
льется разговор,
Да, нужен
горный нам простор,
Она ушла,
пойми, ушла.
Да, ты герой, да ты герой!
Ты мерз в палатке на снегу.
И мог ты через «не могу».
А ей – скорей бы ты домой.
За перевалом перевал
Ты брал, и не было преград,
И этим был ты горд и рад,
Но что внизу ты ей отдал?
Друзьям ты подставлял плечо,
И из беды их выручал,
Но почему ты не спасал
От одиночества ее?
Припев: Трещат от сырости дрова,
Тихонько
льется разговор,
Да, нужен
горный нам простор,
Она ушла,
пойми, ушла…
На котором с тобой собирались мы вдаль уплывать.
Мы,
конечно, с тобой вроде здесь не при чем,
Даже рук в этот миг не успели разжать.
Что же делать, как быть, как на берег нам плыть?
Если волны кругом крушат все, чаек крик.
Видно сами виновны, что весла из рук
Упустили, и вот мы одни.
Если мы не боялись нисколько ее.
Юнга первый утонет, ты это пойми,
А потом и мы оба на дно.
Мы вдвоем наглотались соленой воды.
Я замерзшую воду руками крошу.
На раздумье нам миг небо свыше дало,
Только не ошибись, я прошу.
И надежда одна только лишь на себя.
Но уж сил не хватает, а берег далек,
Мышцы сводит, плохой я моряк.
Мы матросами были на том корабле.
Только видно ошибся наш верный компас,
Видно мы не туда повернули тогда.
И наш парус от бури не спас.
И опоры для них никакой кроме льдин,
Но они холодны и скользят из под рук,
Я один, я остался один.
С юнгой вы на земле, вам спасенье свое
Облегчения не принесло.
И разбитый наш челн от прибоя дрожит,
А меня в глубину от земли понесло.
Мне не убежать от
тебя,
И мне от себя не уйти.
В театре абсурда печальный финал
У пьесы с названьем простым.
И сын оленёнком глядит,
Задумчиво влажны глаза.
Он вряд ли поймёт и вряд ли простит,
Когда покатилась слеза.
Занавес уже опущен
И шаги всё глуше, глуше
Раздаются вниз по лестнице шаги.
Диалоги все сказали,
Как смогли, так и сыграли.
Надо что-нибудь оставить и другим.
Пустота одна осталась,
И усталость, и усталость.
И нечего друг другу говорить.
Поцелуем на пороге
Обожжёмся пред дорогой
И некого больше винить.
А
ты, а ты всё стоишь под дождём что-то ждёшь.
Но
нам, но нам никогда не вернуть время вспять.
Ромео, Ромео с Джульеттою нам не
сыграть.
Молчит телефонный звонок,
И письма, как праздники жду.
В закрытую дверь на крепкий замок
К тебе никогда не приду.
И где мой последний вираж,
В который удастся войти,
Но вот я уже на том вираже
С последним прощальным «Прости»…..
Занавес опять опущен
И шаги всё глуше, глуше
Раздаются вниз по лестнице шаги.
Дверью хлопну на прощанье,
Без упрёков обещаний
Письма все, пожалуйста, сожги.
Жаль, что мы не знали раньше,
Что у этой пьесы дальше
Будет печальный финал.
Поцелуем на пороге
Обожжёмся пред дорогой.
Гаснет свет. Всё. Занавес. Финал.
* * *
Бросаясь в омуты отчаянно.
То словно в спячке, то вдруг бегаем,
Когда придет оно нечаянно.
Где чья вина, где глупость, где вино?
Не суждено нам, видно, разобрать.
На счастье право всем одно дано –
Так для чего же от него бежать?
И никуда уже не денешься,
И никуда уже не скроешься.
От взглядов глупых не закроешься,
Стоишь такой, будто разденешься.
А где-то, а где-то, а где-то вдали
Под парусом белым плывут корабли.
Как страшно, как страшно глаза приоткрыть –
А вдруг все исчезнет, и некуда плыть.
И как себе потом в глаза глядеть,
Когда поймешь, что вот – пришло, но только вдруг
Ты не решился. И опять жалеть,
Что руки ловят снова пустоту.
И не простить себя, не оправдать,
Что мимо ты прошел нечаянно
И в омут не нырнул отчаянно,
Когда пришло оно тебя позвать.
И никуда уже не денешься,
И никуда уже не скроешься.
От взглядов глупых не закроешься,
Стоишь такой, будто разденешься.
Под парусом белым плывут корабли.
Как страшно, как страшно глаза приоткрыть –
А вдруг все исчезнет, и некуда плыть.
А той зимой снег падал плохо,
Но говорили мне соседи,
Что всё равно она уедет,
И по сравнению с эпохой
Моя
беда – такая малость,
И
бесполезен мой молебен...
А
я хотел, чтоб ты осталась,
А
я просил того, кто в небе...
Но снег летел не понарошку,
Твои упрятывая плечи,
Он сам
себе противоречил
И зябко таял на ладошке
Тот
снег летел над целым миром,
Кружа
и тая постепенно.
И
тот, который был кумиром,
Мне
с неба врал проникновенно.
Про ту, подаренную Богом
Мне, женщину из сновиденья,
Что промелькнула мимоходом,
Оставив слёзы, след и тени....
Ты
шла и падал снег на плечи (Я шла и
падал снег на плечи
В
застывшем мире откровений В
застывшем мире откровений
Мы
оба знала – время лечит, Мы оба знали – время лечит,
Но
не помог небесный «гений»... Но не
помог небесный «гений»...)
И нас ничуть не удивила (И нас ничуть не удивила
Времён убийственная шалость. Времён убийственная шалость
Я так просил, чтоб ты осталась, Ты так просил, чтоб я осталась,
А ты всё дальше уходила.... А я всё далльше уходила....)
И
снег летел над целым миром, (И снег летел над целым миром,
Кружа
и тая постепенно. Кружа и тая постепенно.
A тот, который был кумиром, A тот, который был кумиром,
Нам
снова врал проникновенно. Нам снова врал проникновенно.)
А той зимой снег падал плохо,
Но говорилии мне соседи,
Что всё равно она уедет,
И, по сравнению с эпохой,
Моя
беда – такая малость....
Нижневартовск, декабрь
2003 г.
1. За окном третий день - снег,
А в
душе целый год - лёд.
Растопить бы – да сил нет,
Да к
тому ж за окном метёт.
Третий день на душе
хмарь
От того, что звонков
нет.
Эх, в какой-то не тот
январь
Затерялся с письмом
конверт.
Припев: Кружит
налетевшая вьюга,
Листает белёсым крылом календарь,
Где мы потеряли друг друга
В холодный и снежный январь.
2. За окошком летящий снег
Мне
мешает найти ответ.
То ли
семь, то ли восемь бед
Мне принёс непришедший конверт.
Время свой замедляет ход,
Растянулись минуты в года.
Ветер северный – доброхот,
Не гуди ты так в проводах!
3. Жаль, не скоро ещё придёт
Мой
фартовый бродяга март.
А за
окнами всё метёт
И на
фарт не поставить карт.
Мне с три короба враль-февраль
Понаврёт сумасшедших снов
Станет мне безнадёжно жаль
Предсказаний моих волхвов…
4. За окном третий день - снег,
А в
душе целый год - лёд.
Растопить бы – да сил нет,
Да к
тому ж за окном метёт.
Третий день на душе
хмарь
От того, что звонков
нет.
Эх, в какой-то не тот
январь
Затерялся с письмом
конверт.
Голубица мне в окно постучала.
Принесла сирени ветку стеклянную.
Головою мне чуть-чуть покачала
И куда-то улетела, окаянная.
И казалось, всё вернулось на круги своя:
Будто б не было поздней той осени.
И как будто не январь, а опять весна,
И свой зимний наряд ветви сбросили.
И как будто мы опять на поляне той,
Посредине, помнишь, мая беспечного.
Вот только глянул за окно – снег и двор пустой,
Да январь с его пургой бесконечною.
Ту поляну занесло снегом -
Видно зря я от зимы бегал.
Да лес стоит совсем белый.
Что же я, дурак, с тобой сделал?
Не поверил, что пришла осень,
Как последний лист тебя сбросил
И ушёл, не гладя под ноги вовсе.
Обернуться не успел. Всё дума: «После…»
Ах, какие были мы с тобой дети.
Словно летом тем тебя только встретил.
Как мы были грустны на рассвете!
И забыли, что порой дует ветер.
Мы среди цветов, как два дуралея
Всё бродили, ни о чём не жалея.
И нам думалось, что всё мы успеем –
Вот какие были мы дуралеи.
Но пришла гроза, а снег выпал ночью.
И весь мир вдруг стал совсем белый.
А от лета – на ветвях листьев клочья –
Видно зря я от зимы бегал.
Сон сняло мне как рукой – снова стук в окно.
На меня глядит заинтересованно
Голубица на окне нарисованном.
Да и сама она углём нарисована.
Сон дурацкий разбудил…Как его понять?
Может скоро сорок, жизнь не щадящая.
Надо бы картинку ту со стены мне вообще убрать…
Глядь, а на полу - сирень настоящая…..
Вдалеке от тебя, вдалеке
Я сегодня проснусь поутру.
От гудков на Оби на реке
И шуршанья листвы на ветру.
Заварю крепкий с травами чай,
Сигаретой слегка затянусь.
Ради Бога, по мне не скучай,
Я ведь скоро обратно вернусь.
И работой заполненный день
Не мешает мечтать о тебе.
А со мною весь день твоя тень,
И за это спасибо судьбе.
Ты сегодня приснилась опять,
Я во сне видел грустный вокзал.
Не могу я тебя потерять –
Я однажды уже потерял.
Не теряя, невозможно найти.
Это знаем мы точно с тобой.
Расходились однажды пути,
Сколько слез у меня за спиной.
Я же вижу, ведь я не слепой,
Как за годы, что был без тебя,
Что случилось с твоей головой –
Не жалела особо судьба.
Ты прости мне сединки свои,
Моя девочка, счастье мое.
Ты, пожалуйста, снова приснись.
Не могу без тебя, вот и все.
Мне приснился печальный вокзал
И соборов святых купола.
Как же долго тебя я искал!
Как же долго меня ты ждала...
Моей жене Галине
Здравствуй, Питер, твои дома
Наконец-то увидел вновь.
И на Невском Людей кутерьма
Всё такая же, как тогда.
Как тогда за окном дожди,
И Исакий в тумане весь.
Я молил тебя: «Подожди…»
И ты дождалась, и вот я здесь.
Я вернулся в город родной.
А каким он был – не забыл.
Он, конечно, совсем другой.
Да и я не такой, как был.
Не такой молодой, как тогда.
Не такой… А каким же мне быть?
Вот ты всё та же, ну, как тогда.
Я не смог тебя позабыть.
Я тебе не дарил цветов
Из далёкого далека.
Вместо писем – сто тысяч снов
Белой проседью на висках.
И текли без тебя года.
Я искал и боялся найти.
А ты всё там же жила, как
тогда:
От метро до метро в полпути.
Я мотался по северам.
И чудил, и дурил, и пил.
И гитару забросил к чертям.
Даже голос твой позабыл.
Перестал я верить весне,
А когда ты устала ждать –
Я набрал телефон, как во сне.
Я не мог его не набрать.
Это странно – мы снова вдвоём.
Мои руки в твоих руках.
И мы целуемся под дождём
У пол-Питера на глазах.
И пусть вокруг суета и гам.
И пусть народу вокруг полно.
Продолжается наш роман,
Недописанный так давно.
Здравствуй, Питер, твои дома
Наконец-то увидел вновь.
Всё такая же, как тогда.
Как тогда за окном дожди,
И Исакий в тумане весь.
Я молил тебя: «Подожди…»
И ты дождалась, и вот я здесь.
Она сказала однажды с утра:
«Всё надоело мне...»
И надела пальто, и
жетончик взяла на метро
А он остался в
квартире один,
Чего раньше не
было
И, наверное,
даже сначала совсем не грустил.
А в это время....
Припев:
Где-то закончилось лето,
И с этой приметой
Смирился народ.
Но это в другой части
света,
Где с нашей планетой
Всё наоборот.
И совсем не звонил телефон
Даже по делу им.
Так бывает всегда, если
дома случилась беда.
Он на кухне
курил, повторяя:
«Что ж мы наделали....».
Но боялся уйти,
так как ключ позабыла она.
А в это время....
Но раздались шаги в тишине,
И с букетом подснежников
Она тихо прошла, чтобы
сесть на колени ему.
И взъерошила
рыжий вихор:
«Милый мой,
нежный мой....
Ну, конечно же,
мне, дурачок, надоела зима.
А ты знаешь, что...»
Так закончилась мартовским вечером
Эта история.
С той поры я их больше ни разу нигде не встречал.
Может, где-то я
что-то приврал,
С этим не спорю
я,
Но только чаще
любимым зимою дарите цветы.
Чтоб даже если...
Вдруг где-то закончится
лето.
И с этой приметой
Смирится народ.
Пусть это случится в
другой части света,
Где с нашей планетой
Всё наоборот.
Санкт-Петербург, 6.02.2005
1. Нету города и в помине на картах,
Знают, где-то есть, а вот где он – неизвестно.
Пишут, что герои там живут и космонавты
Будто б из другого сделаны теста.
Но здесь живут обычные, в общем-то, люди.
Точно так же мы ненавидим и любим.
Только вот мужчины чаще носят погоны.
Вроде дом он нам, но мы далеко от дома.
Белой
сказкой стоит этот город в пустыне.
Мы
скучаем порой в отпусках по нему.
Но
мечтаем скорей этот город покинуть,
Чтоб потом вспоминать, вам не понять почему.
2. Ветры дуют здесь только в двух направлениях:
Если северный – значит, скоро зима.
В мае -
две недели тюльпанов цветенье.
А за ними месяцы жара и жара.
Споры детские в детсадах о ракетах.
Что, когда и где чей отец запускал,
И куда им с мамой поехать на лето,
И вчера что папе начальник сказал.
Белой
чайкой живет этот город в пустыне,
Мы
скучаем порой по нему в отпусках.
И
гордимся мы им и его ненавидим.
Он
запомнится нам, этот город в песках.
Мы уходим, чтобы вернуться на землю,
Оставляя дома тех, кого любим.
Мы не боги, мы не птицы, мы люди.
Но уходим, чтоб вернуться на землю.
Здесь последние шаги по бетонке,
Лифтом вверх, задраим люк и надолго
Связь с Землею по одной шлемофонке,
А мгновенья до полета так долги.
Растревожит эту степь гулкий рокот,
В небе белый след бледней и бледнее.
А вверху нам по ночам мамин шепот:
«Ты вернись на Землю, сын, поскорее».
Этот труд и бесконечен и долог,
Нашей жизни в нем года и недели.
Улетаем, остаются дублеры,
Но вы тоже полетите, мы верим.
День за днем загружен будет работой.
И с Землею так кратки свидания.
А она так хороша, так далека,
Так мала она как часть мирозданья.
И потом, когда на Землю вернемся,
Запах трав влетит в раскрытые люки,
Улыбнемся мы Земле, небу, солнцу,
Нас друзей подхватят крепкие руки.
Даже много дней спустя там России
Вдруг разбудит ночью гул космодрома.
Знаешь, как-то нас однажды спросили:
«Где же? В небе или дома вы дома?»
И уйдём мы снова, чтобы вернуться,
Оставляя дома тех, кого любим.
Мы не боги, мы не птицы, мы - люди.
Но уходим, чтоб вернуться на землю.
Здесь много солнца и тепла,
Вокруг одна сухая степь.
Здесь ночью снятся города,
Здесь ночью снится белый снег.
С работы вечером - домой.
Усталость тяжестью в висках.
Вчера поссорился с женой,
С начальством что-то не в ладах.
Припев:
И утром снова мотовоз
Нас повезёт под стук колёс.
Чернорабочие земли –
Готовим в космос корабли.
Пусть скажут: «Громкие слова!»
А я им верю – как же быть?
Ведь коль не верить, то тогда
Зачем на этом свете жить.
Здесь как на Ноев тот ковчег
Со всей России собрались.
Здесь ночью снится белый снег
И города, где родились.
Нас по загару узнают
На той родной большой земле.
И мать встречаешь ты свою
Раз в год и, может быть, во сне.
А 45 – уже предел.
От силы, может 60.
«Ты что-то сильно поседел»-
Друзья при встрече говорят.
Здесь климат только для мужчин.
Родная, зеркало всё врёт.
Пусть больше на лице морщин.
Я их не вижу, всё пройдёт.
У сына скоро выпускной.
Куда пойти – проблемы нет.
Раз захотел – давай за мной
Иди дорогою след в след.
Припев:
И утром снова мотовоз
Вас повезёт под стук колёс.
Чернорабочие земли –
Пускаем в космос корабли.
Пародия, Песня инженера с мыса Канаверал
Кейли Стрейта
Сл. Н.М.Глыбовского.
Здесь много солнца и тепла,
Под боком плещет океан.
Здесь нам не снятся города
И бедность африканских стран
Под утро в 5 часов домой,
А виски тяжестью в висках.
Совсем не ссорился с женой
И президент со мной в ладах.
Припев:
И утром вновь моя Тойота
Меня доставит на работу.
Мы здесь – совсем не дураки,
Пускаем в космос челноки.
Здесь климат просто very well!
Родная, съезди-ка в Париж.
Я тут развлечься захотел,
Пришёл домой – там ты сидишь.
Тут телевизор я врубил,
И снова вдруг ракетный гром.
То местный комментатор Билл
Вещал про Russian
космодром
Припев:
Про то, как ихний мотовоз
Увозит их под стук колёс.
Там черномазые земли
Пускают в космос корабли.
Как в сказке люди там живут.
От СПИДов – не бывает драм.
Кондишэн создаёт уют.
В кафе «Орбита» по утрам
Вкусна перловая кашА.
И верблюдЫ жуют овёс.
И Калистратов там СашА
Душевно так про мотовоз.
Припев:
Зачем же вновь моя Тойота
Меня увозит на работу?
Уж вправду ль мы
не дураки,
Пуская в космос челноки?!
Я мыс Канавералл к чертям
Пошлю, уеду как Локшин.
Но ты меня не забывай,
Хоть раз в неделю, но пиши.
А ты, сынок, давай в ВИКИ.
И чтоб ни слова про Оксфорд!
Мою Тойоту сбереги!
Ну, всё, пора в аэропорт!
Припев:
И утром снова мотовоз
Нас повезёт под стук колёс.
Мы, пролетарии всех стран,
Готовим к запуску Буран!
Дополнительный
куплет:
( перед
вторым):
У нас забот не перечесть,
Вовсю дымится голова.
В машине телевизор есть,
А может быть их нужно два?
Мой персональный терминал,
Что для меня как свет в окне,
Вдруг вместо ставок на бегах
Программу «Время» выдал мне!
Пусть давно не ношу я погоны,
И устроена жизнь по-другому.
Но всё чаще порой
С непонятной тоской
Снится мне дальний гул космодрома.
Он зовёт и манит за собою,
За своею нелёгкой судьбою,
Где, устав от обид,
Город гордый стоит,
И где мы послужили с тобою.
Припев
Отгремели парады,
Отгорели зарницей.
И с погон позолотой
Облетели года.
И забыть мне пора бы,
Но он
снится и снится...
Словно раненой птицей
Разболелась душа.
Я, наверно, секрет не открою:
Он для нас остаётся паролем!
И неважно, поверь,
Кем ты был, кто теперь,
Пусть не все в этой жизни герои.
Отмечая судьбы своей вехи,
Нам бывает порой не до смеха –
С телефонным звонком
Мы порой узнаём:
Кто – остался, кто-то ушёл, кто в Россию уехал.
А сегодня тебе, как бывало,
Я тюльпан подарю жёлто-алый.
Помнишь запах степной,
Где когда-то с тобой
Пережить мы успели немало?
Мы наверное схожи судьбою
Со своею великой страною.
И всегда
космодром
Был для нас общий дом,
А теперь стал чужою землёю.
12 апреля 2005
г., Санкт-Петербург
Той страны, которой больше нет.
За нее мой дед прошел войну,
А другой - Сибирь за 20 лет.
А отец мой строил города
В той стране, которой больше нет.
Мама заработала тогда
Первую медаль на целине.
Очень жаль мне наших стариков.
Оказалось, все, что было, зря.
Делимся на русских и хохлов.
Делим хлеб, оружье и моря.
Бедный он не нужен никому.
Нищему пора на упокой.
Стыдно мне за бывшую страну,
Что стоит с протянутой рукой.
Те, что раньше были наверху,
Наверху по-прежнему сидят,
И речей словесную труху
Нам же по-другому говорят.
Партбилеты выкинув, как хлам,
Ловко перекрасились давно,
Подтверждая старые слова,
Что не тонет в проруби дерьмо.
И должно быть очень стыдно нам,
Что свои забыли праздники.
От того, что больно старикам,
Раньше умирают старики.
Расскажите мне историю...
Как на Калке на реке
Встретились две рати.
Крепко меч держа в руке,
Честь не запятнати.
Крепко бились грудью в грудь
Только ворог был сильней,
Может быть хитрей чуть-чуть,
Попроворней и подлей.
В спину нож по рукоять,
На спине то нет щита.
Меньше, меньше наша рать,
Да и силушка не та.
Меч об меч, копье в копье,
Стрелы остры прямо в грудь,
Не хватило нам чуть-чуть,
Прощай, солнышко мое!
Добивали мертвых нас,
Не ушел назад никто.
Эх пожить бы нам сейчас,
Да видать, не суждено.
Поле битвы, поле битвы,
Все убиты, все убиты.
Голубица - горлица
Бьется, бьется у лица.
Где мой милый там лежит,
Спи, мой милый, крепко спи!
Нету моченьки у меня,
Все то ноченьки без тебя.
Наш сыночек – кровь твоя
Вырастает без тебя.
Крылья у сокола, у молодца.
Он, как и ты, снова у крыльца.
Веди нас, князь, да не ударим в грязь,
Да посечем врага за наши города.
Мечи наши острые, да кони быстрые,
Да стрелы каленые, да стяги червлёные!
Окропит свята вода, да слез матерей, сестер.
Пусть будут верны глаза, да меч наш всегда остер!
Веди, да победим!
Покажем да удаль молодецкую,
Поляжем да все да над Непрядвою
Рекою русской, да на земле на русской,
Да рассчитаемся, да с лютым ворогом,
Да расквитаемся за все, что дорого.
За все, что любо сердцу, за все, что знали с детства,
Веди, да победим!
Терпели долго мы, все ждали скоро ли,
Да видно слез река накрыла берега.
И вот на смертный бой идем дорогой той,
С которой нам назад никак нельзя, нельзя.
За Русь великую, на битву страшную,
Веди нас, князь, да не ударим в грязь!
Веди, да победим!
Нужна в любые времена
Профессия одна.
Не хуже всех других она,
Не меньше всех важна.
И если даже вроде в ней
Отпала вдруг нужда –
Чем дальше, тем ещё сильней
Она нужна, нужна
Вот палач идёт на площадь
Прямо к эшафоту.
Ветер чёрный плащ
полощет –
Скоро за работу.
Он под чёрною повязкой
Щурится устало.
И ухмылкой безучасной
Рот кривится алый.
А палачу не нужен срок
На подготовку дела.
Лишь эшафоты из досок,
Чтоб вся толпа глазела.
И умывают палачи
Перед обедом руки,
И обнимают палачих,
И водку пьют от скуки.
Им без работы тяжело,
Им без работы тошно,
И по наследству ремесло
Передают дотошно.
Не нужны ему идеи,
Он за куш приличный
Всё готов, что скажут
сделать,
Всё вошло в привычку.
И хозяина готов он
Зарубить на плахе,
Если кто ему за это
Больше вдруг заплатит.
Палач не может долго ждать
Палаческой работы.
Зачем профессию терять,
Уж коли
глаз намётан!
Не может долго он сидеть,
Сложив в безделье руки.
Для палача безделье – смерть
От малокровья и от скуки.
И значит начинает сам
Выискивать работу,
И тащит вновь за волоса
Кого-то к эшафоту.
Хозяин золотом бренчит,
Зеваки рвут рубахи.
Раз существуют палачи –
Не опустеют плахи!
Он под чёрною повязкой
Щурится устало.
И ухмылкой безучасной
Рот кривится алый.
Вот палач идёт на площадь
Прямо к эшафоту.
Ветер чёрный плащ
полощет –
Скоро за работу.
Кто вы?
Я- жена Всесоюзного старосты Калинина…
Я – жена товарища Молотова…
Я – дочь Шверника…
Я – жена Тухачевского…
Мы – враги народа.
Нас здесь- десятки тысяч.
Не разобрать сквозь время лиц.
Кто слышит – пусть нас услышит.
Хотим увидеть свих убийц.
Ольгу Бергольц, беременную,
Во время допроса – сапогами в живот!
Да кто вас вспомнит – вы были
временные
И пусть ребёнок мёртв, но она-то живёт!
А как мы жили – мы там не жили:
Бараки, вышки, конвой в ночи.
Да, что греха таить – там тоже были
Свои иуды и палачи.
В лицо смеялись, в лицо плевали
Нам полицаи и кулаки.
По чьей-то воле всех уравняли.
Мы все равны здесь, и все – враги.
Припев:
Там, там, где берег Крыма,
Там, тыщу лет назад.
Там в 35-ом, милый,
Помнишь белый мой наряд.
В танце кружились пары
Ночью на берегу.
Думали мы в то время –
Счастье не украдут.
Вас обманули, товарищ Сталин.
Я – комсомолка, я вам - не враг!
И нас в Германию не вы послали!
А после плена – нас всех в ГУЛАГ.
Через бараки нас пропускали,
Где с нами каждый – лишь не ленись.
И снова урки в
лицо плевали:
-Ну, что, построила социализм?
Мы не молчали, мы твёрдо знали,
Что там, на воле, идут вперёд
Дорогой трудной, но к светлой дали!
Он всё построит, родной народ.
Я – большевичка. Мой стаж партийный
От красной Пресни, тюрьма – потом.
Чахоткой болен был каждый ссыльный.
Чахотка снова в тридцать седьмом.
По все России, до дальней дали
Мы с мужем рядом – он был комбриг.
Нашивки вняли – 15 дали!
Он там, в соседнем бараке спит!
Мою дочурку и двух сынишек
В отдельный лагерь, как и меня.
Пусть нас услышат! Пусть все услышат!
У вас же тоже есть сыновья!
Меняли имя, меняли семьи!
-Вы отрекитесь! – кричали им.-
Под корень выбьем всё ваше семя
Врагов народа, родной страны.
Но не предали, не изменили,
И пусть не каждый, но большинство
В бараках знали – живёт Россия,
И Сталин верно ведёт её.
Ров обнаружили с трупами голыми,
Куда с Подмосковья и из Москвы
Ночью свозили «черные вороны»
Женщин, мужчин, чтоб поменьше молвы.
Дырочки в черепах тряпочкой заткнуты,
Сложены в ряд аккуратно лежат.
В воздухе носятся запахи затхлые.
И ни имен, ни фамилий, ни дат.
Толпа разошлась, не выдержав запаха,
Только остался мужчина один,
Встал на колени и горько заплакал,
Седой головой подметая полынь.
Внучка за полы пиджак его тащит:
«Деда, мне плохо! Пойдем, ну, пойдем!....»
А старик не встает, только плачет и плачет:
«Это я их расстреливал в 37-ом».
Мне не боязно – я всё выстрадал,
Я всё вымучал – было время дано.
Мне не боязно, даже лесоповал,
Там, где я бывал – из вас не был никто.
Я за вас боюсь, мои милые:
Вам не дал того, что хотелось дать…
Нам отбой ложусь – нары стылые…
Хоть и нет оков – только не бежать.
По полям родным уж который год
Как гремит война, стонет Родина.
Только нам одним – видно проклят наш род-
Бить и рвать врага не дозволено.
Мне в Гражданскую шкуру белые
Шашкой метили – в шрамах вся спина.
Руки- ноженьки, да вы же целые!
Помогите мне, дома вновь беда.
Мне б хоть ржавый штык, мне до фронта бы!
Я бы глотки им хоть зубами рвал!….
...Часового крик, с вышки выстрелы…
…Снова боль в спине. Зря, сынок, попал…
22 июня 41-го года.
На руках аттестаты и впереди дорога!
И кружатся в вальсе школьники, Сдвинув в угол парты.
А ваш учитель стоит у политической карты.
Припев: Танцуйте вальс,
Быть может он
для вас
Последний вальс
В последний мирный час.
А утром – вой сирены в
тишине.
И Левитан вам скажет о
войне…
Пригласи эту девочку, эту совсем ещё девочку.
Ей в 43-ем погоны лягут на плечи тонной.
И сотню тяжелораненых вынесет эта Таня,
Пока она не захлебнётся от выстрела в зыбком болотце.
Ты тоже зря стоишь, пройдись ещё хоть круг,
Ведь ровно через год овчарки загрызут
В Освенциме тебя за твой второй побег.
И будешь в 20 лет ты сед, как в 50.
Ты тоже зря не стой, подругу обними.
Ты – тот один из трёх, вернувшихся с войны.
Под Курском ты сгоришь, домой придёшь без рук.
И никогда тебе уж не обнять подруг!
Я всех не знаю вас, я знаю лишь судьбу.
Я – лишь один из тех, не видевших войну.
Но я сейчас средь вас на выпускном балу.
И знаю я, что вам идти через войну.
Он пропал не без вести,
Он пал в бою и нет вестей.
А старуха мать всё ждёт,
Ждёт, когда вернётся сын.
Только сын всё не идёт
С той последней с той войны.
И гудят колокола:
«Я тебя, сынок, ждала…»
Где-то там среди полей
Твои кости всё белей
Сушат ветры средь берёз,
Слёз моих там не лилось.
Нету слёз и нету слов,
На могиле нет цветов.
Горе выпила до дна.
Я одна, совсем одна…
Всю войну тебя ждала,
Сорок лет одним жила.
В 41-ом был листок:
«Пропал без вести сынок »
Тихо в доме нежилом.
Скоро станет пусто в нём.
Я держу в руках листок,
Скоро свидимся, сынок…
Мне постучался кто-то в дверь -я дверь открыл.
Он на порог зашёл и встал – не проходил.
Он был совсем мне незнаком, тот человек,
А он прошёл и молча сел на табурет
И, не спросясь,
не извинясь, вдруг закурил.
Он так же молча «Беломор» мне предложил.
Я закурил и рядом сел, смущён слегка.
И вдруг мне на плечо легла его рука.
- Мне плохо, парень – он сказал –
Сегодня день такой, когда я не пришёл с войны.
Уж 40 лет в госпиталях кантуюсь я.
И ищет 40 лет меня моя родня.
А я прийти к ним не могу, уж поздно брат.
Ты объясни мне, разве я в чём виноват?
Я оправдания ищу уж 40 лет,
И до сих пор не нахожу – где взять ответ?
Зачем я сдался им без ног и без руки?
Там без меня хватало ртов в конце войны.
А хлеба не было тогда, ты знаешь сам.
И вот теперь кантуюсь по госпиталям.
Он встал с трудом. Я промолчал и не
сказал.
И так же молча костыли ему подал.
Ну, что бы мог поставить я ему в вину?
Ведь я не знал, как сделал б сам
тогда в войну…
Здравствуй, отец,
Я – твой сын, да, твой сын.
Вот наконец
Я приехал в Берлин.
Мне – 40 лет,
А тебе 22.
Жизнь – это бег,
И седа голова.
Ты был убит
В светлый тот май.
«Память кричит:
Не забывай!»
Вот горсть земли,
Нашей земли,
Где мы росли,
Дети твои.
Это с могилы
мамы моей.
Она так просила
Своих сыновей.
Когда умирала
Всё звала тебя.
И всё вспоминала
Те светлых 3 дня,
Когда были вместе
Вы с мамой моей
Из тысячи с лишним
Огненных дней.
Незамужней женой.
Она умерла
Солдатской вдовой.
Я по тебе
Жизнь сверяю свою
Мы и фамилию
Носим твою.
Я не прощаюсь,
Пока, мой отец.
Как ненавижу
Проклятый свинец!
Спутались мысли,
Холодно мне.
Холмик могильный
В чужой стороне.
Ох, как любим мы памятники!
Ну, какие ж мы праведные!
Видно все у нас правильные!
Ох, как любим мы памятники!
Мы при жизни их с лёгкой руки
И в газеты, и в бюсты, в названия!
Получил кто-то громкое звание-
Сразу ставим им памятники!
Сколько их по России, смотри –
Сколько их, дорогих, не забытых!
То застоем, то кровью умытых
На фасадах, портретах, снаружи, внутри!
Ох, какие ж мы все интересные!
Не поймём, что тот памятник именно
Для одних
- девальвация имени,
Для других – культ и культики местные.
Нет, спасибо, уже это пройдено!
На иконы не раз мы молились!
Неужель так и не научились
У своей же новейшей истории!?
Мы боимся – вдруг памятник щурит глаз!
Так чего же его нам бояться!?
Страх – то наших имён девальвация!
Ведь не мы - для них, а они – для нас.
Периодически всех развенчиваем,
То оденем, то снимем венчики!
Сталин, Брежнев, Никита Хрущёв!
Кто же следующий?
……………………
Хватит ставить нам памятники!
Я в Афгане ни разу не был
Я не знаю, что это такое.
Там, наверно, чужое небо,
Хоть такое же голубое.
Я ни разу не был в Афгане
Надо мной не свистели пули.
Видел бой только на экране,
Не меня ветры злые гнули.
Но в Афгане-то, но в Афгане
Там ровесники мои гибли,
Награждённые орденами,
Или без наград, без фамилий.
Обелиски стоят на кладбищах,
И на сельском погосте тоже.
Почему же, когда их вижу,
Мне мороз, мне мороз по коже.
Может не понимаю что-то-
9 лет – не 4 года!
Не одна полегла там рота,
Да какого, какого народа!
Нет вины их, что рвали пули
Молодое здоровое тело.
Ладно, хоть живые вернулись.
Те, что мёртвые – те не сумели.
Вы, кто делаете погоду,
Встаньте сами-ка на протезы,
Может быть это просто тезис:
«Всё во имя, на благо народа!»
Я в Афгане ни разу не был,
Не ждала моя мать похоронку.
Не ходил я на штурм зелёнки
И в атаку не шёл по приказу!
Я в Афгане ни разу не был
Я не знаю, что это такое.
Там наверно чужое небо,
Хоть такое же голубое.
* * *
Чтоб наши мальчики, поднявшись по тревоге,
Потом не вспоминали по ночам
В крови и пыли караванные дороги.
Я не хочу, чтоб сын мой повзрослев,
Узнал, как валится горящая «вертушка»,
И как попавший под чужой прицел
В чужой земле лежит его братушка.
Я не хочу, чтоб был опять Афган,
Но по тревоге подняты солдаты.
Тбилиси, Фергана, Азербайджан…
И снова кровь. И снова брат на брата.
И снова беженцы, которых столько лет
Страна не знала со времён военных.
И похоронки через столько лет
Опять приходят в дом обыкновенный.
Я не хочу, чтоб был опять Афган,
Но в той стране, где даже мыло по талонам,
Всегда начнётся свой Афганистан,
Чтоб было чем занять тех, кто в погонах.
И страшно видеть слёзы матерей,
Но так всё и должно было случиться,
Когда вдруг русский виноват или еврей
Во всём, что со страной моей творится.
Я не хочу, чтоб был опять Афган,
Я не хочу стрелять в того, кто был мне братом!
Но выполнять присягу снова нам
Не автоматом – так сапёрною лопатой!
А в памяти ещё Новороссийск.
И это тоже наши памятные вехи,
Хоть первым делом всех учили нас
Заботе о советском человеке.
Я не хочу, чтоб был опять Афган,
Нам нечего делить, коль все мы бедны!
Афганистан – предупрежденье нам,
Что есть война, в которой нет победы.
Я – русский, ты – грузин, а ты – узбек.
Мы долго шли все по одной дороге.
Давайте же предупредим мы всех-
Не дай вам Бог поднять нас по тревоге!
Разрешите пригласить вас на танец, мадам,
Мы знакомы так давно – уже припудрились виски.
20 лет за мною вы всё ходили по пятам,
Но сегодня наконец мы
особенно близки.
Да я был тогда пацан, ровно 20 лет назад,
А Вы забыли обо мне и
пришли к моим друзьям.
И, задев меня плащом, увели за рядом ряд
В ту страну, которая
называется Афган.
...................................
А нас, вернувшихся домой, новодельные князья
Разбросали по углам и
заставили стрелять.
И уже в родной стране, но пригодилось снова нам
Изо всех других искусств
лишь искусство убивать.
Вас встречая каждый день, я друзей
своих терял
И постепенно перестал
просыпаться в страхе ночью
Но хотел бы я узнать - это кто же первый стал
Настоящую войну называть
горячей точкой.
......................................
Покажите мне лицо, многоликая мадам,
Я устал бояться Вас в этом
нашем давнем споре.
Вы столько раз стучались к нам в наши мирные дома
В Приднестровье иль в Москве, или в Баренцевом
Море.
Вот последний танец наш. Боже, как же я устал!
И под крик «Аллах Акбар!» Вы ко мне всё жмётесь
ближе.
Опоздавшие друзья снег увидят на глазах.
Ты прости меня, страна, но
как тебя я ненавижу.
........................................
Разрешите пригласить вас на танец, мадам,
Мы знакомы так давно – уже припудрились виски.
20 лет за мною вы всё ходили по пятам,
Но сегодня наконец мы
особенно близки.
Намотался по Сибири я всласть,
Всю страну проехал вдоль - поперёк…
Но всё меньше я люблю эту власть,
И всё больше мне вещей невдомёк.
Не пойму, за что прогневался Бог,
Про Россию забыв на сто лет…
Может он нас для чего приберёг?
Всё ищу, но не найти мне ответ!
Хоть убейте, ну, никак не понять,
Открываю вопросам я счёт.
В 18 уже можно стрелять,
Не испробовав водки ещё!
Иль к примеру – украсть миллион,
И удивленными сделать глаза -
И чего он недоволен при том,
Электорат, голосующий «За»!?
Им на нас с тобой, дружище, накласть.
Я давно уж понял эту напасть.
Для того они и лезут во власть,
Чтобы было им попроще украсть.
И потом с экрана ВИП-господин
Рассуждает, как добавили нам,
От щедрот и оторвав от груди,
Сто рублей и ещё что-то там.
Будто не было у них матерей,
И деды не воевали тогда.
Вроде взрослые растут из детей…
Так откуда ж взялись вы, господа?
А один купил яйцо Фаберже
И носился с ним как курица с яйцом.
А мы привыкли, притерпелись уже
К покупательским изыскам подлецов.
И он, наверное, надеялся при том,
Как мы с тобой начнём его уважать!
А мать ребёнка отнесла в детский дом,
Потому что было нечего жрать….
В разных странах мы живём, господа!
Мы – вот здесь внизу, вы -там вдалеке.
Но уходить пора настанет когда –
Вам – с дерьмом идти, а нам – налегке.
Есть Россия из столичных реклам,
Лимузинов, дорогих кабаков.
А есть Россия Оренбургских крестьян,
И Россия из Салымских балков.
Две России, две страны, господа!
Так уже давным-давно повелось.
Но останется когда-нибудь одна,
И хочу, чтоб мест вам в ней не
нашлось.
Как стояла, так и будет стоять,
Та страна, где я родился и рос,
И на которую вам наплевать,
А мне на вас плевать. И это всерьёз…
Не пойму, за что прогневался Бог,
Про Россию забыв на сто лет…
Может он нас для чего приберёг?
Всё ищу, но не найти мне ответ!
Намотался по Сибири я всласть,
Всю страну проехал вдоль - поперёк…
Но всё меньше я люблю эту власть,
Хоть и стал длиннее мой поводок…
Салым, 18
марта 2005 г.
Ну, расселись все, голубушки родные!
Успокоились, красавицы лесные!
Начинаем наш съезд,
Где представлен каждый лес.
Отдаю я слово докладчице,
Ветеранше в борьбе,
Наше старшей Яге,
И участнице и соучастнице.
Мы обсудим все сегодня проблемы
И стоящие пред нами дилеммы,
Кого кушать, кого – нет
В завтрак тех или в обед.
И очковая диета нужна ли нам?
И как в ступах нам летать,
Чтоб из них не выпадать?
И чтоб воздухе все двигались по правилам…
А недавно совсем безобразие –
Обнаружили мы несуразие:
Дискотеку открыли в соседнем лесу,
Обозвали её «Лукоморие».
Леший там дискжокей,
Вий взбивает коктейль
Под названьем чужим «Аллегория».
А молодые Бабы Ёги распустились!
И в «бананы» и в кроссовки облачились!
За кроссовки «Адидас»
Ступу и метлу отдаст!
Инвентарь где потом добудем мы!?
Нет чтоб бить по мозгам!
Мы всё больше по хвостам!
А меж рог оно было получше бы!
Сообщу вам свои наблюдения:
Уменьшается в лесах население.
Молодые в города
Убегают навсегда.
Нанимаются там домовыми
Или в сферу слуг!
На завод – им недосуг!
А в лесу, вишь, недовольны кормовыми!
Есть проблема у нас – кавалеры!
Все какие-то одни пенсионеры!
Леший вышел в тираж,
Мужики теперь мираж,
А Кащей удалился на пенсию.
Русским духом в лесу
Не щекочет в носу.
Вот такая плохая тенденция.
( Но вдруг запахло русским духом, и съезд временно приостановил свою
работу…..)
Продолжение следует!
Посвящение «Спартаку», проигравшему команде «Вердер» со счётом 2 : 6
Мы – бравая команда, футбольный чемпион.
Так знайте же, что мы не просто так.
Мы стройными рядами идём на стадион,
Кто в «Волгах», ну а кто на «Жигулях».
Мы все – слесаря 6-го
разряда,
У некоторых – даже 7-ой.
Конечно у них побольше оклады.
Зато они играют головой.
В Италию на сборы и в Сочи на разборы,
И в Англию, чтоб просто проиграть, тьфу, поиграть!
Мы едем раз который любительской конторой
Там честь своей державы поддержать.
Не Мюллеры, не Росси,
Мы доллары не просим.
Почаще лишь бы шли
Пятёрки и рубли.
Могучими плечами любую дверь откроем –
В МГИМО, в пивбар, в «Арагви», даже в ГУМ.
И стройными ногами пройдём солидным строем
В кроссовках из «Берёзки» прямо в ЦУМ.
Ударим раз и два,
Кто в лес, кто по дрова.
Но нам не привыкать
На судей всё пенять.
Они – имперьялисты, у них там всё нечисто!
И доллар там у них нетрудовой!
А мы – не Марадонны! У нас свои законы.
Жаль, плохо мы играем головой!
Не Мюллеры, не Росси,
Мы доллары не просим.
Почаще лишь бы шли
Пятёрки и рубли.
Наш тренер лобанастый (немного голенастый)
Придумал нам тактический приём:
Как только не забили иль много пропустили –
Рукой себя в грудную клетку бьём,
А в раздевалке весело поём!
Ударим раз и два,
Кто в лес, кто по дрова.
Почаще лишь бы шли
Пятёрки и рубли.
Однажды в воскресение
Нам всем на удивление
Разбитый и весёлый
Шёл маленький трамвай.
И надпись красной краской:
«Садитесь, не опасно!
Я в детство прокачу вас!
Садись и не зевай!»
Припев:
Слушай, старенький трамвай!
Выручай ты меня, выручай.
К тем местам прокати,
До которых уже нет пути.
Мы – взрослые мужчины!
У нас уже седины,
Почти у всех машины,
Заботы через край.
И как-то несолидно
И чуточку обидно,
Вокруг что люди скажут:
«Смотрите, сел в трамвай!»
Мы быстро постарели,
И много не успели.
А скорости такие,
Что рот не разевай.
И животы серьёзны,
Но очень уж курьёзно!
Что дети вслед нам скажут:
«Смотрите, сел в трамвай!»
Лежали на сиденьях
И лопали варенье.
И ножками болтали.
Был страшный шум и гам!
И голубям свистели!
А кто-то по сиденью
Всё чем-то острым резал
«Наташка + Иван».
Но вот кто-то грубо толкается.
И голос: «Сердечный, намаялся!»
Да где это я?! А, в трамвае всё,
И мне уж пора выходить.
Портфель кошелёк –всё при мне вроде бы.
-Простите, на Невском выходите?
Давайте тогда поменяемся.
Не надо, гражданка, хамить…
Повстречал я как-то раз классную девчёнку.
У ней на поясе висела с вырезом юбчонка.
И жилетка вся в заклёпках, цепь вовсю гремит.
В общем девка ничего, даже браdый вид.
Руки, ноги, голова, ну,
и остальное....
Странный, правда цвет
волос, но это наживное.
Рассуждать с ней о любви
как-то несподручно.
Про таких мне говорил
друг мой самый лучший.
Как обнимешь, - говорит, - даму вот такую,
Сразу цепью по рукам! В общем – не рискую!
Начинаю разговор вроде об искусстве:
«Как вам, девушка, Шопен, или рОманс руский?»
А она в ответ: « Мужик, может ты
поддал?!
Ну, ты- крест, удумал чё! Я ж люблю металл!
Эй Си Ди Си,- говорит,-
Во лабают круто!
Джудаст Прист ещё ничё. Остальное – скука!
Я романсы не люблю: голоса – не в кайф.
Где соляк!? А где ударник? Где про нашу лайф!?
Где колонки в киловатт!? Это лажа в общем!
А Шопен – да ну его!. Только землю топчет!»
Стал о бардах говорить.
Распинался долго.
Песни пел про Жигули,
где прекрасна Волга.
Кукин, Клячкин, Визбор,
Крупп – пел, ну, как нигде!
А она про бардов мне всё
на букву «Г»!
От таких-то словесов сделалось мне жутко.
- Где ж такому научилась, милая малютка?
- В музыкалке, - говорит. -У нас училка тоже
Чем-то вроде на тебя, пентюха, похожа.
Кто металл не любит –
тот не крутой чувак!
На те плэйер, слухани!
Да не дрейфь, чудак.
Уши ваточкой заткни,
пальцы сделай так.
Да не бойся, не дрожи.
Да ты чё, чудак!?
Лязг и грохот, визг и писк в голове стоял...
Тонким голосом мужик что-то там кричал...
Ноги сами по себе задёргались в конвульсиях.
В общем, видно, затянулась наша с ней дискуссия.
«Айрон Мэйден»,
«Моторхэд», Джудаст Прист и Дио,
Ози Осборн, Роби
Хампфорд – это ж, братцы сила!
Я сознанье потерял, а
очнулся близко
Вдруг с кольцом и на
цепи этой металлистки.
Я теперь – крутой чувак, сам в металле весь.
«Киллерс», «Бритиш стил Крузейро», «Мастер оф зе
пейнс»!
Только грустно от того может быть вдвойне,
Что жена ходить вдруг стала в какой-то КСП.
- Папа, ты сегодня сказку расскажи мне,
Я ведь без неё не засыпаю.
- Хорошо. Вот Иванушка скачет на коне,
А куда, зачем – не знаю
Припев
Баба Яга, костяная нога...
А дальше – ведь знал, да забыл.
И возраст не тот, чтоб сказочку мне
Кто-то во сне повторил.
Про Алёнушку – вспомнишь ли...
Как же много я потерял.
Про Иванушку – поверишь ли,
Неужели я сам всё это знал.
Серый волк, семеро козлят...
Кто-то кого-то когда-то победил.
А может то вообще были трое поросят
И добрый Гена крокодил.
- Папа, зачем за Буратино бегал Карабас?
Кто такая Герда? Что это за Кай?
В какую принцессу влюбился свинопас?
-
Нет, уже не вспомню! Скорее засыпай
Владимиру
Бортникову и клубу «Кедр»
На западе есть Байконур космодром.
Там в мае случился с Гоморрой Содом.
Там бортников с «кедрами» тоже гостил.
И корнем златым нам на сплав заманил.
На поезде мы при пустом животе
Вот едем на Ману, чтоб плыть на плоте.
С похмелья грустны, а башки как
бидон,
В котором на Ману везли самогон.
У Вовы на Мане чегой-то не так:
Чегой-то все пьют и не выпьют никак.
Недавно бардУ мы набили мордУ
За то, что он кашу сварил на спирту.
Над Маной летает огромный комар.
Кусает он всех – и кто млад, и кто стар.
Хотел он испить нашей крови домашней,
Но в ней обнаружил портвейн лишь вчерашний.
Он страшно жужжал, приставал к комарихам.
Потом в нём возникло влеченье к бардихам.
Под хобот попался ему дровосек –
Не думали мы, что комар …. Голубой.
Медведь на нас ночью внезапно напал.
Мы разом дохнули – и мишка упал.
Вот сила какая таится в бардАх,
Когда без закуски плывут на плотах.
«40
прОцентов всех дОцентов
носят в
пОртфелях докУ менты»
Вот опять сидю одна
У растопёртого окна.
В окне сидю, в окно глядю,
И вот опять чего видю:
Вот по лице бегит
Мой милёнок – паразит,
В растапахнутом пальте
С папиросою во рте,
С пОртфелем зелёным –
ДОцент мой милёнок.
Хоть килОметр, хоть два –
Не взбултыхнет голова.
Вот сей мОмент он ко мне
Подбегит прямо к окне.
Выглохчет пол-кружки
прямо из кадушки .
Взлобызает щёку всю,
Будто я с ним «сю-сю-сю».
Папиросу плюнет
И вправленье дунет!
Гусью ручку заточит
И про прОцент настрочит,
Позабыв про то, как я
У окна сидю одна.
Про «сю-сю-сю» не вспомнит,
Вот какой паломник!
Семечков нашулушу,
Про себе ево спрошу:
«Я по што сидю одна
у растопёртого окна,
Доцент завалящий,
Что он вроде как того.
Потому сидю одна
У растопёртого окна.
Я б ушла к другому,
Красяваму такому,
Что с горохами в пальте,
Только с «Примою» во рте.
Но дОкумент у ево,
Что он вроде как того.
Потому сидю одна
У растопёртого окна.
( разговор поручика на балу
с дамой, только дама отвечает ему мысленно, и лишь последнюю фразу произносит
вслух)
- Пардон, мадам, вы так милы!
- А вы, месье, мне так противны!
-А формы так у вас круглы!
-У вас фигура неспортивна.
-Таких не видел никогда!
-Таких я тоже не встречала!
-Взгляд томен ваш и в нём тоска…
-А ваш тупой, как дно бокала.
-Ах, запах ваш не перенесть!
-От вас несёт, простите, как из конюшни.
-И качеств ваших мне не счесть.
-И весь какой-то вы вообще синюшный.
-Наверно, вы – графиня, да?
-А, верно, вы сын генерала.
-Не разлюблю вас никогда!
-Таких нахалов не встречала.
-Вот, помню, как-то раз в бою…
-Уж не с клопами ли в постели?
-Я лошадь потерял свою!
-А головы- жаль не успели…
-Так я потом рыдал всю ночь…
-Такой заплачет – не поверю.
-Ведь я любил её как дочь!
-Приёмную иль в самом деле?
-Я так же вас любить могу!
-Я не похожа на кобылу!
-Быть может, посидим в саду?
-Там холодно, а я простыла.
-Я к вам пылаю страшной страстью!
-Смотрите всё же не сгорите!
-Как сабля или шпоры вы нужны для счастья.
-Какую глупость говорите!
-Молчанье ваше хуже пули!
-Старанья ваши все напрасны!
-Уж вы хотя бы подмигнули!
-Там муж стоит, нельзя, несчастный!
Я в вас нашёл свою ля фам!
Вы так шарман, ну, так шарман!
Я так вам, право, сель ву пля
За эти ваши тру ля ля.
Мне ваша речь как арманьяк.
Иль как там по нашему, а, коньяк.
Ну, что вы, что вы, миль пардон,
Такой был славный котильён!
В моей душе революсьён!
Хочу я снова котильён!
А вдруг увидит мон маман,
Тогда нам будет не шарман!
Вы - мон амур, вы – мон амур,
Мои все чувства без тужур.
Я тоже сердцем в неглиже.
Вы, видно, были в ПарижЕ?
Да, как сказать, Париж, Жартрез,
Но я сегодня, вроде трезв!
Вот это славный коленкор!
В моих глазах цветной колор!
Я так хочу опять кураж,
Что даже где-то аманпаж.
Я чё-то сёдня не в себе,
Уж вы простите, сель ву пле.
Все мысли встали на попа!
О, пурква па, о, пурква па?
Пойду к себе я в будуар,
Аревуар, аревуар!
Целую ручку, мадмуазель.
Пусть будет мягкой вам постель.
Как только вспыхнет абажур –
Ты приходите, ко мне, ля мур!
* * *
Ух, как сильна образованьем!
И, главно, не кичится своим знаньем!
Как он язык французский знает!
Уж, видно, много понимает!
А, прилетели? Наконец-то, слава Богу!
Я ждал, ну, че здорово, мужики!
Откуда вы? А как нашли дорогу?
Во вы даете! Нам так это, не с руки!
Мож по рюмашке? Нет? Вы че, ни разу?
Во вы даете, чего ж, закон такой –«Не хошь - не пей!»
Не правда, по другому раньше было до указу,
А иначе, это, экономия, ей, ей.
Не кабы знать, то я б, конечно, выгнал,
Не, не жену, все твой ящик врет.
На огурец. Закуска – во, обидно,
Что слов таких не знает ваш народ.
Какой состав? Химический, спектральный,
Ну, я не знаю, почти что как «Самтрест».
А, аппарат? да он то что, нормально.
Сам собирал, мне весь завидует подъезд.
Есть правда лучше, у соседа ……..
Ну таймер там, еще чё-то там есть.
Он сутки пашет, гад, без перерыва,
Но этот никому не даст, монополист как есть.
Налить еще? Да ради Бога!
Жена мне сахар с базы достает.
На огурец-то, да не ешь помногу,
Чем больше съешь, тем меньше разберет.
Ты чё там ползаешь? А, изучаешь?
Конструкцию, конструкцию срисуй,
Рецепт потом запишешь, а то знаешь,
Сопрут записки и тогда кукуй.
Налить еще? Во вы даете?
Давай за дружбу, что контракт замкнут!
Ты щупальцей держи, а то щас разольешь ведь,
Давай, на брудершафт, конечно, друг!
На «Беломор», в себя, в себя, не бойся,
Чтоб после третьей, да не закурить!
Опять состав, да сядь ты, успокойся!
Табак и чё-то там еще, чего тебя дурить.
Налить еще, ну это уже слишком,
Что!? Я тебе не друг?! Как ты меня назвал?
Да убери ты щупальца, потише,
Ну что же, что пришелец, во, нахал!
Не трогай аппарат, поставь на место!
Эй, помогите, дома морду бьют!
Вот наливай таким, там тоже видно мало честных,
А где мой огурец? Пойду уже допью.
Проснулся Вася утром очень рано,
И где, и что с ним он не разберет.
И жесткая кровать вместо дивана,
И кто-то за окном метлой метет.
Закрыл глаза и вспомнил все, что было.
Болела голова, синяк под глазом ныл,
Но где-то во вселенной плыла плыла,
Тарелка, и пришелец с ней уплыл.
И ощутил Вася гордость за наш разум-
Что есть, мол, поделиться чем и нам!
И вдруг заплакал: «Не сказал рецепт, зараза,
И где он дрожжи там достанет? Вот
Болван!»
Вот настали времена.
На себе я постигаю,
Чем живет сейчас страна.
Когда был я в саде детском,
Октябренком стать мечтал.
Хорошо в стране советской
Из стихов я узнавал.
Но по телеку сказала
Тетя умная одна,
Что все то, о чем мечтал-
Это все неправильно.
Согласился с нею папа,
Мол, он сам давно все знал.
Мол, щас все мы – демократы
И партбилет свой закопал.
А я ниче не понимаю,
Я теперь про все молчок.
Ни за что не закопаю
Октябрятский свой значок.
Мы поспорили с отцом,
Что, мол, нет социализму
С человеческим лицом.
Он кричал, что дядя Ленин
Завещал перед концом-
Лучше пусть капитализму
Будет зверское лицо!
Зря я с папою поспорил!
Это понял я потом,
Так как он свои устои
Мне вколачивал ремнем.
А я ниче не понимаю,
Я, конечно, сразу сник.
«Капитал» в углу читаю
Словно старый большевик.
Партбилет свой откопал.
И все книжки дяди Миши
Ночью во дворе сжигал.
Поливая их бензином,
Говорил он маме так:
«Скоро всех посадят, Зина,
Кто с пятном и лысый! Факт!
Вот уж год, как я, дубина,
Взносы с дуру не платил.
Ты прости за это, Зина,
Я в заначку их ложил».
4.
Я ниче не понимаю,
23го уже
Папа яму вновь копает,
Чтоб зарыть свой партбилет.
После пива с дядей Гришей
Он кричал на весь подъезд:
«Нас не победишь, нас – тыщи
И долой КПСС!».
В голове одни вопросы,
Я ниче не понимал-
Я вчера за «демороссов»
Два часа в углу стоял.
Прочитавши ряд газет,
Мама папе объявила
Полный суверенитет.
«Я, - говорит,–
Чистая, хохлушка,
Ты же - коренной кацап.
И не буду больше слушать
Я Московский твой диктат,
Чтоб тебе избегнуть взбучки,
Ты, пожалуйста, изволь,
В день аванса и получки –
На таможенный контроль.
Я, - говорит, - меняю статус,
Это надо понимать.
Надоело мне консенсус
Только ночью достигать».
Папа долго возмущался
И грозился на весь двор,
Что с соседкой тетей Машей
Он заключит договор.
А я ниче не понимаю,
Кто же я такой тогда,
То ль хохол русскоязычный,
То ль кацапский я – казах.
Уж совсем не свой он стал.
Он пока копает яму
Три лопаты поломал.
То зароет, то отроет
Злополучный партбилет,
То плохим он словом кроет
Дядю Мишу на весь свет.
У меня от споров с папой,
Попа с каждым днем синей.
Дорогие депутаты,
Помогите поскорей.
Книжки детские читаю,
Исключительно в углу,
Но, чтоб мне не было больно,
Я дощечку положу… Вот так
ЗАГСов, свадеб и невест
сторонись!
Они все такие, знаешь,
ой-ей-ей!
Окольцуют, да загонят домой.
Да еще тебя придавят
каблуком,
Даже страшно говорить, что
потом.
Будешь локти и коленки
кусать
И друзей своих в тоске
вспоминать».
Женский пол со всех сторон
берегись!
Вдруг
жена тебя застанет врасплох,
Будет очень плачевный
итог!».
Говорили мне друзья: «Это,
Сань, зря,
Посмотри, какие все твои
друзья!
Холостого по походке
узнаешь,
А женатого, ну что с него
возьмешь!».
Лучше прыгни с башни Эйфелевой вниз,
Мы бы знали, что остался мужиком,
Ну а так, а так всю жизнь под каблуком.
Как пойдут детишки, не остановить.
Попки, ручки, ножки им надо мыть.
Ляжешь в 5, а в час вставать, благодать,
А потом еще пеленки стирать.
А ты забудешь надо хлеб иль
маргарин.
Купишь
сало, дома снова скандал
И с испугу всю заначку
отдал».
Говорили мне друзья: «Не
женись!
Как женился - пива сразу
сторонись!
Пиво – это для жены первый
враг,
Ты поверь, что это все будет
так!»
И теперь у меня есть жена.
Попки, ручки и каблук, и
магазин,
И хожу ну каждый день в
магазин.
Сын растет и весь в меня,
как портрет.
Запах пива я забыл, и денег
нет
И не помню как ходил я в
кино!
Ну, а мне хорошо все равно!
1) Снизу сыро,
сверху чайки,
В
леерах гудят ветра.
А мы с
Лёхой изучаем
Иностранные слова:
Фока-стаксель,
грота-стаксель,
Штак-карнак и просто
штаг,
Ватерштак, гальюн и
брамсель
И известный всем бакштаг.
«Саня, фалы – это штуки
Для подъёма парусов,
Шкоты – это из науки
Управления основ.
Пересечь коль надо ветер-
Выполняем поворот.
Через нос по ветру – это
Оверштаг, держи-ка шкот!»
Припев:
И пускай под бушпритом волна
Нас пытается взять на испуг!
Море это не просто вода,
А сгущенное небо вокруг.
2) На нактоузе
штурвалом
Лихо
крутит фордевинд.
«Эх,
волна нынче крутая!»-
Так
Серёга говорит.
Наш Серёга – бравый
штурман,
Хоть не знает ни хрена.
Вместе с нами изучает
Непонятные слова.
Был он послан в кубрик с целью....
Но пришёл ни с чем, и вот
Оказалось, что мушкелью
Был обычный молоток.
И ему заметил вкратце
Лёха с видом знатока:
«Море – это небо,
братцы,
Загустевшее слегка!»
3)Девки громко
закричали
Под волны
«компанимент»,
А ить
вчера не отличали
Ведь от
крена дифферент!
Приступаем к абордажу,
Чтоб не опозорить флот!
Такелаж помнём, и даже
Макияж их не спасёт!
За бушпритом бравый клипер
Над форштоком полоскал...
Лёха штурмана-расстригу
Не по-детски обласкал.
А тюлени изумлённо
Ластой крутят у виска.
Смотрят, как мы
исступлённо
Выполняем оверштаг.
Припев:
И пускай под бушпритом волна
Нас пытается взять на испуг!
Море это не просто вода,
А сгущенное небо вокруг.
Леха прав, нет, не просто вода….
Это сгущённое небо вокруг.
Салым,
29-31.12.04
* * *
(Новое прочтение песни Вадима Егорова
«Друзья уходят
как-то невзначай»)
Не сдав братвы на киче операм.
И с новыми гуляя
корешами,
Мы старых вспоминаем у путан.
Мы шлём им грев и гоним им пургу,
Что это всё законник закосячил,
Отмажем вас, а как же быть иначе?
Что сам бугор сказал, мол, помогу.
И нам малявы пишут пацаны,
Что всё ништяк, хоть и в конвое звери.
Но наяву там запертые двери,
И вышки, и охрана, пацаны
Нить не порвать связующую нам.
Душа дрожит, но вовсе не сдаётся.
Бакланить хватит, что же остаётся,
Забьём стрелу соседним пацанам.
* * *
(ответ Веронике Долиной на её «А хочешь, я выучусь шить?)
А может и выпивать?
И снова начну любить
И тестя, и
твою мать?
Уйду от друзей прочь,
Оставлю им свою тень.
Чтоб день у них
был как ночь,
А ночью чтоб пить было лень!
Не буду ходить в лес
Я с бабами и с ружьём -
Оставлю ружьё лучше здесь!
Как славно мы заживём!
Научишь меня прясть,
С ковра собирать шерсть,
А детей у нас будет пять,
Ну, с тем, что от Таньки, то шесть.
Я стану полы мести,
И мусор носить хотеть,
И, Господи, мне прости,
Я может быть брошу храпеть
И будем как люди жить,
Добра опять наживать!
Ну, хочешь, я брошу курить?
Ну, дай на
бутылку, а, мать?
Детский мир совсем несладок,
Очень много в нём загадок.
И давно пора порядок
В этих знаньях навести.
Вот с
присущим детям тактом
Приведу я только факты.
В этом-то как раз я в папу,
Весь в него, как ни крути.
Может вам смешно, конечно,
Но на попе моей грешной,
От тяги к знаниям издержки
По следам можно найти.
Взять к примеру этот случай,
Абсолютно ненаучный.
Тут как голову не мучай-
Совершенно не понять.
Неизвестно ведь науке,
Как залазят в попу пуки,
И почему же эти звуки
Так похожи на «ба-бах»!
Но наружу по природе
Вылезают при народе.
И не очень громко вроде,
И почему-то при гостях.
А вот ещё вопрос замучал:
Исключительнейший случай.
Тут одно другого лучше,
Хоть убейся не пойму!
Как могло так получиться,
Что два мороженных, три пиццы,
Сникерс, гамбургер с горчицей
Уместились в животе,
А одна тарелка супа
Не влезает почему-то...
С кашей кстати та же штука!
Непонятно в общем мне.
Я тут вчера проснулся
ночью
В настроении не очень.
(У родителей я в спальне
Сплю, пока не
подрасту...)
Так такого навидался,
Что сначала испугался!
И очень долго оставался
Я в кроватке на весу.
И теперь не понимаю,
Как, такое вытворяя,
Эти люди запрещают
Ковыряться мне в носу!?
Меня у бабушки на даче
Папа летом озадачил.
Говорит, не тонет мячик,
И про Таню рассказал.
Я, пока не село солнце,
Что нашёл - отнёс к колодцу,
И в деревянное оконце
Что поднял, то побросал:
Автомобильный холодильник,
Бритву, все ключи, мобильник,
Кошку, памперсы, будильник...
И только мяч не утонул!
Кстати, есть на
свете Бэтман.
Как-то я слыхал об этом.
И согласно этим сплетням,
Будто может он летать.
Я в шкафу порылся
малость,
И внезапно оказалось,
Что от бабушки осталось
Много бэтманских
вещёй.
Я со шкафа прыгнул на
пол,
Пока летел – штаны
обкакал,
Потом немножко правда
плакал:
Врут, не летает он ваще!
И последний случай броский:
Ведь не удобны в переноске,
В том числе и для заброски
Эти кошки и коты.
А зачем тогда хвосты им!?
Я кота на даче стырил,
Раскрутил и
замастырил
За акации кусты.
Я ж не знал, что дед газету
За кустом читал при этом.
Они оттуда - как ракеты
А меня и след простыл.
Жизнь полна непониманья
И непознанного знанья.
К заключению такому
Я пришёл уже давно.
В сад когда пойду я в
мае,
Вот там я точно всё
узнаю,
А также лично испытаю
Эти знанья всё равно.
А сейчас, простите, занят.
Тут мне про порох
рассказали.
И вот, пока не
заарканят,
Пойду, найду, пока темно.
Санкт-Петербург, 9 февраля 2005 г.
Мы слишком часто верим миражи,
Торопимся любить, гореть и жить.
Я как дурак за призраком спешил,
На то и призрак, чтоб за ним спешить.
Искал я песню, чтоб была для всех,
И чтоб весельем музыка жила,
Имела б песня очень долгий век
И чтоб простые были в ней слова.
Но правильно учил меня старик,
Который повстречался на пути,
Что если песня – журавлиный крик,
Тогда весёлых песен не найти.
Вот, слышишь, где-то раздаётся плач?
А где-то скрипки стонут под луной?
А вот идёт по площади палач….
А может он шагает за тобой…
Тогда, решил я, в песне будет грусть,
Чтоб после песни стали мы мудрей.
Мелодия проста – ну, что ж, и пусть.
Зато, наверно, станем мы добрей.
Но рассмеялся мне в ответ старик:
«Не хочешь, парень, ты меня понять!
Ведь если песня – журавлиный крик,
В раздумьях я покинул старика…
Какие всё же песни лучше петь?
И понял вдруг, что если есть строка,
То та строка должна для вас гореть!
Мы слишком часто верим миражу,
Торопимся любить, гореть и жить.
Я как дурак за призраком спешу,
На то и призрак, чтоб за ним спешить.
Вот ещё одна осень провинилась дождями,
Но прощенья не просит, извинившись заранье.
Собирая по капле
наши души и слёзы,
В третьем акте спектакля ожидая морозы.
А сентябрь заблудился между сосен и песен,
Поначалу храбрился, но пропал в редколесье
Мне алый парус кажется
По-прежнему вдали,
Чернила синим мажутся
Как синькой корабли.
Отпраздновать заранее,
но как-то не с руки.
Но во уже с задания
Вернулись моряки….
Снова осень как прежде провинилась дождями,
Жёлто-алой одеждой и рябины гроздями.
Мы с тобой как и раньше верим в вечность и сказки,
Где любовь – чтоб без фальши, где героям –
подсказки.
Где в конце – всем по счастью, дружбы – чтоб без потерей…
Но опять в одночасье листья все облетели.
И алый парус видится
Мне с берега опять.
Чернила из чернильницы
Пролились на тетрадь.
И словно бы в тумане я…
Ах, как шаги легки….
Но вроде бы с задания
Вернулись моряки
Снова осень-злодейка разбросала одежды.
Но осталась лазейка, но осталась надежда
На декабрь – расстригу, что нальёт всем по чарке:
Три желанья – три мига и под ёлкой подарки.
Мы с тобой как и прежде ждём полночный троллейбус,
Оставаясь в надежде разрешить этот ребус
Где алый парус кажется
По-прежнему вдали,
Чернила снова мажутся
В отличье от белил.
Вчерашнее гадание
Не сбылось вопреки…
Сказали, что
с заданья
Не вернулись моряки….
Вот ещё одна осень…..
Салым, 30 декабря 2005 г.
* * *
Рассуждения
за чашкой чая при перелистывании
фотоальбома, периодическом поглядывании в висящее напротив зеркало и вздыхании при этом.
Всё что было когда-то мне интересно:
Принесу из детсада первую шалость
И к щенку, что тогда подобрал жалость,
Оловянных солдатиков на барабане,
И картинку, что подарил маме,
Ананас в Новый год ( был тогда редким!),
Первый ранец и первые в школе отметки,
И малину с клубникой у бабушки летом,
И каникулы чтобы подольше при этом!
Вот такое странное вышло соседство –
Это и будет моё детство…
2.А потом я добавлю, коль вам интересно
Тот урок, где узнали про тычинку и пестик,
Брюки клёш, что тогда добавляли мне форсу,
Комсомольский значок и занятия боксом,
(А урок НВП нам казался ненужным…)
С пацанами навек нерушимую дружбу,
И с девчонками танцы под «АББУ» и «Смоки»,
И предательства первого в жизни уроки,
Неумелые летом поцелуи украдкой,
И стихи под подушкой в обычной тетрадке.
Не беда, что при этом немного взгрустнулось,
Только это и есть моя юность.
3.А потом институт и любовь до гроба.
(В чём уверены были тогда оба!)
И пелёнки на кухне, и распределенье,
И уже юбилейные дни рожденья,
Сладко-горький опыт первой измены,
Девяностых жестокие перемены,
И последний звонок у детей в школе,
И испуг, что «Года-то летят, что ли!?»,
Расставанье , отъезд и новые встречи,
Пониманье, что ты, оказалось, не вечен!
Вот и всё, что пока мне в жизни
успелось….
Это, наверно, и есть моя зрелость.
4.Что останется мне на потом – домино с соседом,
Ждать, что этой зимой внуки точно приедут,
Вот на даче в теплице дверка сломалась,
Да жена простудилась, так, самую малость,
Старый друг заходил, поболтали от скуки:
До чего довели страну, суки,
Что-то к осени вдруг разболелись вены,
Надо будет сходить к врачу непременно,
Да тревожить детей пустяком неохота,
Сын в отъезде опять, поменял бы работу!,
И давно понимаешь, что немного осталось.
Вот такою и будет моя старость.
5. Вот и всё, что вместилось в 4 куплета.
Что-то я упустил, конечно при этом.
Где-то я промолчал, что-то вдруг позабылось,
Что-то просто со мной ещё не случилось.
Но важней для меня, лишь бы ты была рядом.
Ничего мне другого наверно не надо.
Но, пожалуй, ещё попрошу я немножко:
Чтоб в ладони держать моей крохи ладошку,
Чтобы мама с отцом не болели бы что ли,
Чтоб успеть ну хотя бы десятую долю!
Ты же вовсе не жадный! Ты ж добрый, Исусе!
А потом я снова, надеюсь, рожуся.
Салым, 11 декабря 2005
года